Интеллектуальное поведение животных и отличие его от человеческого. Формы поведения животных: инстинкты, навыки, интеллектуальное поведение Характерные особенности интеллектуального поведения животных

Интеллектуальное поведение животных

Интеллектуальными действиями называются такие, с помощью которых животное решает новые для него задачи, подмечая существующие между предметами связи и отношения.

Интеллектуальные действия являются высшей формой приспособления животных к окружающей среде. В основе их лежат сложные условно-рефлекторные связи, характерные для рассудочной деятельности животных.

Органом интеллектуального поведения является кора больших полушарий головного мозга. Все интеллектуальные действия обусловлены процессами высшей нервной деятельности. Собака, заметившая кусок мяса в одной из комнат, может по прошествии длительного времени вернуться обратно и найти комнату и кусок мяса. Она может сделать это потому, что благодаря процессам высшей нервной деятельности вид куска мяса не явился для неё простым однозначным раздражением, а ассоциировался со многими другими раздражениями в сложный комплекс.

Если у этой собаки вырезать кору головного мозга и проделать с ней тот же опыт, она не будет отыскивать мясо: при отсутствии коры она лишена возможности воспроизвести комплекс раздражений, который ранее был связан с видом куска мяса. Лишённая коры, собака не образует даже несложных временных связей и может действовать только по типу простых безусловных рефлексов: будучи приведена в комнату, она никуда из этой комнаты не пойдёт; она способна отвечать лишь на непосредственные внешние раздражения.

В процессе филогенеза, раз возникнув, интеллектуальное поведение постепенно развивается и усложняется. У животного с элементарным строением коры головного мозга и интеллектуальное поведение будет также элементарно. У тех же животных, у которых имеется сложно организованная кора, интеллектуальное поведение будет также более сложным и совершенным. Следующие опыты представляют интерес для характеристики интеллектуального поведения животных, находящихся на разных стадиях развития нервной системы.

Куры, находясь внутри футбольных ворот (которые, как известно, огорожены сеткой только с трёх сторон), побегут прямо к зёрнам, которые насыпаны за сеткой, и будут пытаться просунуть через неё свои головы. Это будет действие безусловно-рефлекторного, инстинктивного типа, вызванное непосредственно раздражением и направленное прямо в сторону раздражителя. Только тогда, когда в процессе беспорядочной беготни внутри какая-нибудь птица случайно приблизится к крайнему столбу футбольных ворот, она обогнёт этот столб и побежит в обход гола к насыпанным за сеткой зёрнам. Собака же, поставленная в те же условия, никогда не бросится прямо в сторону куска мяса, который будет положен за сеткой. На некоторый момент она останется в неподвижности, потом повернётся, обежит стенку гола, выбежит за сетку и найдёт там мясо.

Это действие, каким бы быстрым оно ни было, нельзя принять за простой безусловный рефлекс. Пищевой безусловный рефлекс всегда характеризуется направлением движения животного прямо к раздражителю в целях овладения им. Между тем собака совершает как раз обратное движение, удаляющее её на первых порах от куска мяса: она отворачивается от раздражителя.

В данном случае имеет место сложный условный рефлекс, в котором раздражитель - вид куска мяса - связан с образовавшимся в процессе предшествующего опыта пространственным представлением. Собака более ясно, чем куры, отражает пространственную ситуацию и руководствуется этим отражением в своём поведении. Такое её поведение оказывается возможным потому, что собака оперирует определёнными восприятиями, элементарным анализом воспринятого.

К сложным формам интеллектуального поведения у животных относится изобретение новых способов поведения и использование при этом внешних предметов как орудий. Примерами могут служить интеллектуальные действия человекообразных обезьян. Следующие опыты по изучению поведения обезьян были проделаны в физиологической лаборатории И. П. Павлова.

Шимпанзе, пойманный в раннем детстве, был помещён в одной из комнат лаборатории, где он долгое время жил, совершенно не видя окружающей природы. Однажды обезьяну вывезли в парк и выпустили на плот, находящийся в центре озера. Обезьяна впервые видела озеро и не бросилась в воду, а осталась на плоту. На соседнем плоту, на расстоянии трёх-четырёх метров от первого, находилась пища. Обезьяна была очень голодна, но не могла овладеть пищей обычным для неё путём, так как этому мешало разделявшее плоты водное пространство.

В этих необычных для неё условиях обезьяна изобретает новый для неё способ достать пищу. Она видит на плоту длинный шест, берёт его и осторожно втыкает в воду до дна рядом со своим плотом. Затем обезьяна как бы примеривается к прыжку, отталкивает шест в сторону второго плота; пока шест наклоняется, быстро взбирается по нему и спрыгивает на плот, на котором находилась пища.

Когда вместо шеста на плоту оказалась доска, не приспособленная к тому, чтобы делать с её помощью какие-либо прыжки, шимпанзе берёт доску и после нескольких проб перебрасывает её со своего плота на другой плот, устанавливая таким образом своеобразный мост, по которому можно пройти на другой плот, и впервые в жизни проходит по мостику, переброшенному через водную преграду.

Многочисленные опыты доказывают способность шимпанзе к интеллектуальным действиям, выразившуюся в изобретении новых способов решения поставленной перед животным задачи. Интеллектуальное поведение животных характеризуется следующими особенностями.

Животные проявляют способность к интеллектуальным действиям только при возникновении трудностей и препятствий на пути к достижению цели. Если можно овладеть пищей обычным образом, с помощью безусловных рефлексов или выработанных в течение жизни навыков, интеллектуальные действия не наступают.

Интеллектуальные действия у животных проявляются в виде решения новой задачи и состоят в изобретении нового-способа действий. Эти действия не имеют шаблонного характера, но, наоборот, каждый раз индивидуализированы: одни животные выполняют эти действия одним образом, другие - иначе.

Во многих случаях в этих действиях обезьяны пользуются различными предметами как орудиями - шестами, палками, ящиками и т. д. Однажды обезьяна, помещённая в клетку, воспользовалась обыкновенной макаронной палочкой, которой только что насыщалась, для того, чтобы подкатить поближе с её помощью яблоко, находившееся за сеткой.

В этих действиях предметы используются в виде орудий не в результате предшествующего обдумывания и намерения, а на основании непосредственного восприятия связи одних явлений с другими. Обезьяна никогда не отыскивает орудия, тем более никогда их не изготовляет, но простое случайное восприятие предмета в данной ситуации толкает животное к использованию его в качестве орудия. Обезьяны никогда не сохраняют предметов, которые были ими использованы в качестве орудий, для того чтобы пользоваться ими впредь.

Интеллектуальные действия животных не вытекают из знания объективных законов и не осознаются ими. Не обладая речью, обезьяны не могут постигнуть законы явлений и руководствуются в своих действиях лишь непосредственным усмотрением тех или иных конкретных связей, пользуясь при этом, конечно, сохранившимися связями от прежнего опыта. В связи с этим интеллектуальные действия даже высших обезьян крайне элементарны и по своему характеру не выходят за пределы круга задач, выдвигаемых естественными условиями их жизни.

У животных интеллектуальные действия имеют примитивный характер и не занимают главенствующего положения в их поведении. Главными формами приспособления к окружающей среде у них остаются инстинкты и навыки. Даже у высших животных интеллектуальные действия проявляются от случая к случаю: они возникают у них, но не приобретают основного значения и не закрепляются в их опыте.

Животное использует эту новую форму поведения каждый раз только для разрешения единичной трудной задачи, но если эта задача разрешена и дальше никаких трудностей не возникает, оно-переходит к привычным рефлекторным и инстинктивным формам поведения. Изобретённые способы интеллектуальных действий не передаются от одного животного к другому и не являются, таким образом, продуктом видового опыта. Возникая исключительно на биологической основе, они остаются достоянием только того отдельного животного, которое их обнаруживает.

Только у человека в процессе его общественно-трудовой деятельности интеллектуальные действия приобретают вполне осознанный характер и занимают исключительное место в поведении.

Популярные статьи сайта из раздела «Медицина и здоровье»

Популярные статьи сайта из раздела «Сны и магия»

Когда снятся вещие сны?

Почему снятся ушедшие из жизни люди?

Описанные формы возникновения индивидуально изменчивого поведения не являются, однако, высшей границей эволюции поведения в животном мире.

У позвоночных, стоящих на вершине эволюционной лестницы, в частности у приматов, возникают новые формы индивидуально изменчивого поведения, которые с полным основанием могут быть обозначены как «интеллектуальное» поведение.

Особенность «интеллектуального» поведения животных заключается в том, что процесс ориентировки в условиях задачи не протекает в условиях двигательных проб, а начинает предшествовать им, выделяясь в особую форму предварительной ориентировочной деятельности, в процессе которой начинает вырабатываться схема (программа) дальнейшего решения задачи, в то время как движения становят-

ся лишь исполнительным звеном в этой сложно построенной деятельности. Таким образом, на высших этапах эволюции начинают формироваться особенно сложные виды поведения, имеющего сложную расчлененную структуру, в которую входят:

Ориентировочно-исследовательская деятельность, приводящая к формированию схемы решения задачи;

Формирование пластически изменчивых программ движений, направленных на достижение цели;

Сличение выполненных действий с исходным намерением.

Характерным для такого строения сложной деятельности является ее саморегулирующийся характер:

Если действие приводит к нужному эффекту, оно прекращается;

Если оно не приводит к нужному эффекту, в мозг животного поступают сигналы о «рассогласованности» результатов действий с исходным намерением, и попытки решить задачу начинаются снова.

Такой механизм «акцептора действия» (77. К. Анохин), т. е. динамического контроля действия, является важнейшим составным звеном всякого индивидуально изменчивого поведения животного, но проявляется с отчетливостью в наиболее сложной фазе эволюции поведения - интеллектуальном поведении.

Два существенных явления, зачатки которых можно видеть уже на наиболее ранних ступенях эволюции позвоночных, предшествуют формированию этой наиболее высокой формы поведения животных. Первым из них является возникновение особой формы ориентировочной деятельности, названной советским исследователем Л. В. Крушинским «экстраполяционным рефлексом»; вторым является факт более усложнявшихся форм развития памяти у животных.

В наблюдениях, проведенных Л. В. Крушинским, установлено, что некоторые животные проявляют в своем поведении способность подчиняться не непосредственному восприятию предмета, но прослеживать его движения и ориентироваться на ожидаемое перемещение объекта. Известно, что собака, перебегающая улицу, не бежит прямо под движущуюся автомашину, а делает петлю, учитывая движение машины и даже развиваемую ею скорость. Этот рефлекс, «экстраполирующий» наблюдаемое движение и учитывающий перемещение, Л. В. Крушинский проследил в ряде экспериментов.

В этих экспериментах животное помещалось перед трубой, которая в середине имела разрыв. На глазах у животного к проволоке, проходящей через трубу, прикреплялась приманка, которая двигалась по трубе; она появлялась перед глазами животного в разрыве трубы и двигалась дальше, пока не появлялась в конце трубы. Животное помещалось перед разрывом трубы и наблюдало движение приманки.

Данные наблюдения показали, что животные, стоящие на более низкой ступени эволюции, и, в частности, животные, которым свойственно лишь собирать готовую пищу (например, курица), непосредственно реагировали на место, где появлялась приманка, и не отходили от него. В противовес этому животные, стоящие

на более высокой ступени эволюции, и, в частности, животные, ведущие хищный образ жизни, прослеживающие добычу и преследующие ее (ворон, собака), следили за движением приманки и, «экстраполируя» ее движение (очевидно, направляя свое поведение движением глаз), обегали трубу и ожидали приманку в месте ее появления.

«Экстраполяционный рефлекс», который имеет особую форму - «предвосхищающего» поведения, является одним из важных источников для формирования наиболее высоких «интеллектуальных» видов индивидуально изменчивого поведения высших позвоночных.

Выше было отмечено, что вторым фактом, создающим существенные условия для формирования «интеллектуального» поведения высших позвоночных, является возрастающая сложность процесса восприятия и большая прочность памяти на последовательных ступенях эволюции животных.

Известно, что если низшие позвоночные реагируют лишь на определенные признаки воздействий, идущих, из внешней среды, то высшие позвоночные больше реагируют на целые комплексы знаков или на образы окружающих предметов. Эта реакция животных была детально изучена советским физиологом академиком И. С. Беритовым и составляет важнейшее условие для эволюции сложных форм поведения.

Одновременно с формированием образного восприятия на высших этапах эволюции позвоночных наблюдается возрастающая прочность образной памяти. Этот факт был детально прослежен в экспериментах с так называемыми «отсроченными реакциями» животных.

Эксперименты с отсроченными реакциями проводились многими американскими исследователями, советским психологом Н. Ю. Войтонисом и польским физиологом. Ю. Конорским. Суть эксперимента заключалась в следующем.

Животное помещалось перед герметически закрытым ящиком, в который на глазах животного клалась приманка. Животное, привязанное к стойке, задерживалось на привязи в течение известного времени, после чего отпускалось. Если в памяти животного сохранялся след приманки, положенной в ящик, оно сразу же бежало к этому ящику, если этот след исчезал, животное к ящику не подбегало.

В более сложных экспериментах, которые ставили задачей проверить четкость сохранившегося у животного следа, положенная в ящик приманка незаметно подменялась. другой. Если след первой приманки у животного сохранялся, то подбегая к ящику и находя другую приманку, - оно ее брало. Это было признаком того, что у животного сохранился избирательный образ той приманки, которую оно видело.

В других экспериментах животное помещалось между двумя ящиками, в один из которых на глазах у животного помещалась приманка. После истечения некоторого времени животное спускалось с привязи. Если след от приманки, положенный в один из ящиков, сохранялся, то животное бежало к этому ящику, если след не сохранялся, направленного движения у животного не было.

Эксперименты с отсроченными реакциями показали, что на последовательных ступенях эволюционного развития позвоночных длительность сохранения соответствующих образов возрастает (табл. 1.5).

Таблица 1.5 Длительность сохранения следов однократно вызванной образной памяти у различных животных

Естественно, что длительное сохранение образов памяти увеличивается по мере усложнения мозговых структур и создает второе важное условие для возникновения высших «интеллектуальных» форм поведения животного.

Систематические исследования «интеллектуального» поведения высших животных (обезьян) были начаты в 20-х гг. прошлого века известным немецким психологом В. Кёлером. Для изучения этой формы поведения В. Кёлер ставил обезьян (шимпанзе) в условия, где непосредственное достижение цели было недоступно, и обезьяна должна была ориентироваться в сложных условиях, в которых дана цель, и либо использовать обходной путь, чтобы получить приманку, либо обратиться для этой цели к использованию специальных орудий.

Опишем три типичных ситуации, в которых В. Кёлер проводил свои

исследования «интеллектуального» поведения обезьяны.

Первая ситуация требовала «обходного пути». Обезьяна помещалась в

большую клетку, рядом с которой была положена приманка, находившаяся на

таком расстоянии, что рука обезьяны не могла ее достать. Для достижения

цели обезьяна должна была прекратить попытки непосредственно достигнуть

цели и использовать обходной путь через дверь, расположенную в задней

стене клетки.

Вторая ситуация была близка к только что описанной, т. е. обезьяна

помещалась в закрытую клетку, которая на этот раз имела двери. Приманка

располагалась также в отдалении, и обезьяна не могла достать ее рукой.

Однако в отличие от первой ситуации перед клеткой на расстоянии вытянутой

руки лежала палка. Обезьяна могла достать приманку, дотянувшись до палки,

и при ее помощи достигнуть цели. В усложненных экспериментах приманка

короткая - на расстоянии руки, и длинная - несколько дальше. Решение

задачи заключалось в том, что обезьяна должна была осуществить более

сложную программу поведения. Сначала дотянуться до ближайшей -

короткой палки, затем с ее помощью достать длинную палку, расположенную

Наконец, в третьем варианте экспериментов приманка подвешивалась так, что

обезьяна непосредственно не могла ее достать. Однако на этой же площадке

были разбросаны ящики; обезьяна должна была подтащить ящики к

приманке, поставить их один на другой и, взобравшись на эти ящики, достать

приманку.

Исследования, проведенные В. Кёлером, позволили ему наблюдать

следующую картину.

Сначала обезьяна безуспешно пыталась непосредственно достать приманку,

тянулась к ней или прыгала. Эти безуспешные попытки могли продолжаться

длительное время, пока обезьяна не истощалась и не бросала их.

Затем наступал второй период, который заключался в том, что обезьяна

неподвижно сидела и лишь рассматривала ситуацию; ориентировка в

ситуации переносилась

здесь из развернутых двигательных проб в «зрительное поле» восприятия и осуществлялась с помощью соответствующих движений глаз. После этого наступал решительный момент, который В. Кёлер описывал как неожиданное появление «переживания». Обезьяна либо сразу же направлялась к дверце, расположенной в задней стенке клетки и «обходным путем» доставала приманку, либо переставала непосредственно тянуться к приманке, подтягивала к себе палку и с ее помощью доставала, либо подтягивала одну палку, доставала ею вторую, более длинную и уже этой палкой доставала приманку; наконец, в последней ситуации обезьяна прекращала всякие попытки непосредственно достать приманку, оглядывалась вокруг, а затем сразу подтаскивала ящики, ставила их один на другой и, взобравшись на них, доставала приманку.

Характерным для всех этих экспериментов был тот факт, что решение задачи перемещалось из периода непосредственных проб в период предшествующего попытке наблюдения, и движения обезьяны становились лишь исполнительным актом для осуществления заранее выработанного «плана решения».

Именно это и дало основания В. Кёлеру рассматривать поведение обезьяны как пример «интеллектуального» поведения.

Если описание поведения обезьян в экспериментах В. Кёлера является исчерпывающим, то объяснение тех путей, которыми животное приходит к «интеллектуальному» решению задачи, представляет большие сложности, и этот процесс трактуется разными исследователями неодинаково.

Известный американский психолог Р. Йеркс, повторивший исследование В. Кёлера, считает возможным сблизить эти формы поведения обезьяны с человеческим интеллектом и антропоморфически рассматривает их как проявления «творческого озарения».

Австрийский психолог К. Бюлер привлекает для объяснения этого поведения прежний опыт животного и считает, что использование орудий обезьянами следует рассматривать как результат переноса прежнего опыта (обезьянам, живущим на деревьях, приходилось притягивать к себе плоды за ветки).

Сам В. Кёлер высказывает предположение, что в «интеллектуальном» поведении обезьян анализ ситуации перемещается из сферы движений в план восприятия, и обезьяна, рассматривая ситуацию, «сближает» входящие в нее предметы в «зрительном поле», замыкая их в известные «зрительные структуры». Последующее решение задачи есть, по мнению В. Кёлера, лишь осуществление «зрительных структур в реальных движениях». Подтверждение этой гипотезы В. Кёлер видит в том факте, что в случаях, когда палка и приманка (плод) или две палки, которые обезьяна должна последовательно достать, расположены так, что они не попадают в одно зрительное поле, задача становится неразрешимой для обезьяны.

Свою гипотезу В. Кёлер пытается подтвердить экспериментами, в которых обезьяна должна раньше приготовить орудие, которое она в дальнейшем использует, чтобы достать приманку, обезьяна должна вставить одну бамбуковую палку в другую, с тем чтобы, удлинив ее, достать плод. Эти действия оказываются для обезьяны гораздо труднее и могут быть выполнены только в случае, если концы обеих палок попадают в наглядное поле; такое совмещение обеих палок в одном зрительном поле, по мнению В. Кёлера, и может привести к нужному решению задачи.

Вопрос о механизмах, лежащих в основе возникновения «интеллектуального» поведения обезьяны, нельзя считать окончательно решенным, и если одни исследователи противопоставляют его более элементарным формам индивидуально изменчивого поведения животных, то другие (как например, И. П. Павлов, проводивший наблюдения над поведением обезьян) считают возможным не противопоставлять его более простым формам поведения и рассматривают «интеллектуальное» поведение обезьян как своего рода «ручное мышление», выполняемое в процессе проб и ошибок и приобретающее более богатый характер лишь в силу того, что руки обезьян, освободившиеся от функции ходьбы, начинают осуществлять наиболее сложные формы ориентировочной деятельности.

Лекции по общей психологии Лурия Александр Романович

«Интеллектуальное» поведение животных

«Интеллектуальное» поведение животных

Описанные формы возникновения индивидуально изменчивого поведения не являются, однако, высшей границей эволюции поведения в животном мире.

У позвоночных, стоящих на вершине эволюционной лестницы, в частности у приматов, возникают новые формы индивидуально изменчивого поведения, которые с полным основанием могут быть обозначены как «интеллектуальное» поведение.

Особенность «интеллектуального» поведения животных заключается в том, что процесс ориентировки в условиях задачи не протекает в условиях двигательных проб, а начинает предшествовать им, выделяясь в особую форму предварительной ориентировочной деятельности, в процессе которой начинает вырабатываться схема (программа) дальнейшего решения задачи, в то время как движения становятся лишь исполнительным звеном в этой сложно построенной деятельности. Таким образом, на высших этапах эволюции начинают формироваться особенно сложные виды поведения, имеющего сложную расчлененную структуру, в которую входят:

Ориентировочно - исследовательская деятельность, приводящая к формированию схемы решения задачи;

Формирование пластически изменчивых программ движений, направленных на достижение цели;

Сличение выполненных действий с исходным намерением.

Характерным для такого строения сложной деятельности является ее саморегулирующийся характер:

Если действие приводит к нужному эффекту, оно прекращается;

Если оно не приводит к нужному эффекту, в мозг животного поступают сигналы о «рассогласованности» результатов действий с исходным намерением, и попытки решить задачу начинаются снова.

Такой механизм «акцептора действия» (П. К. Анохин), т. е. динамического контроля действия, является важнейшим составным звеном всякого индивидуально изменчивого поведения животного, но проявляется с отчетливостью в наиболее сложной фазе эволюции поведения - интеллектуальном поведении.

Два существенных явления, зачатки которых можно видеть уже на наиболее ранних ступенях эволюции позвоночных, предшествуют формированию этой наиболее высокой формы поведения животных. Первым из них является возникновение особой формы ориентировочной деятельности, названной советским исследователем Л. В. Крушинским «экстраполяционным рефлексом»; вторым является факт более усложнявшихся форм развития памяти у животных.

В наблюдениях, проведенных Л. В. Крушинским, установлено, что некоторые животные проявляют в своем поведении способность подчиняться не непосредственному восприятию предмета, но прослеживать его движения и ориентироваться на ожидаемое перемещение объекта. Известно, что собака, перебегающая улицу, не бежит прямо под движущуюся автомашину, а делает петлю, учитывая движение машины и даже развиваемую ею скорость. Этот рефлекс, «экстраполирующий» наблюдаемое движение и учитывающий перемещение, Л. В. Крушинский проследил в ряде экспериментов.

В этих экспериментах животное помещалось перед трубой, которая в середине имела разрыв. На глазах у животного к проволоке, проходящей через трубу, прикреплялась приманка, которая двигалась по трубе; она появлялась перед глазами животного в разрыве трубы и двигалась дальше, пока не появлялась в конце трубы. Животное помещалось перед разрывом трубы и наблюдало движение приманки.

Данные наблюдения показали, что животные, стоящие на более низкой ступени эволюции, и, в частности, животные, которым свойственно лишь собирать готовую пищу (например, курица), непосредственно реагировали на место, где появлялась приманка, и не отходили от него. В противовес этому животные, стоящие на более высокой ступени эволюции, и, в частности, животные, ведущие хищный образ жизни, прослеживающие добычу и преследующие ее (ворон, собака), следили за движением приманки и, «экстраполируя» ее движение (очевидно, направляя свое поведение движением глаз), обегали трубу и ожидали приманку в месте ее появления.

«Экстраполяционный рефлекс», который имеет особую форму - «предвосхищающего» поведения, является одним из важных источников для формирования наиболее высоких «интеллектуальных» видов индивидуально изменчивого поведения высших позвоночных.

Выше было отмечено, что вторым фактом, создающим существенные условия для формирования «интеллектуального» поведения высших позвоночных, является возрастающая сложность процесса восприятия и большая прочность памяти на последовательных ступенях эволюции животных.

Известно, что если низшие позвоночные реагируют лишь на определенные признаки воздействий, идущих, из внешней среды, то высшие позвоночные больше реагируют на целые комплексы знаков или на образы окружающих предметов. Эта реакция животных была детально изучена советским физиологом академиком И. С. Беритовым и составляет важнейшее условие для эволюции сложных форм поведения.

Одновременно с формированием образного восприятия на высших этапах эволюции позвоночных наблюдается возрастающая прочность образной памяти. Этот факт был детально прослежен в экспериментах с так называемыми «отсроченными реакциями» животных.

Эксперименты с отсроченными реакциями проводились многими американскими исследователями, советским психологом Н. Ю. Войтонисом и польским физиологом Ю. Конорским. Суть эксперимента заключалась в следующем. Животное помещалось перед герметически закрытым ящиком, в который на глазах животного клалась приманка.

Животное, привязанное к стойке, задерживалось па привязи в течение известного времени, после чего отпускалось. Если в памяти животного сохранялся след приманки, положенной в ящик, оно сразу же бежало к этому ящику, если этот след исчезал, животное к ящику не подбегало.

В более сложных экспериментах, которые ставили задачей проверить четкость сохранившегося у животного следа, положенная в ящик приманка незаметно подменялась другой. Если след первой приманки у животного сохранялся, то подбегая к ящику и находя другую приманку, - оно ее брало. Это было признаком того, что у животного сохранился избирательный образ той приманки, которую оно видело.

В других экспериментах животное помещалось между двумя ящиками, в один из которых на глазах у животного помещалась приманка. После истечения некоторого времени животное спускалось с привязи. Если след от приманки, положенный в один из ящиков, сохранялся, то животное бежало к этому ящику, если след не сохранялся, направленного движения у животного не было.

Эксперименты с отсроченными реакциями показали, что на последовательных ступенях эволюционного развития позвоночных длительность сохранения соответствующих образов возрастает (табл. 1.5).

Таблица 1.5 - Длительность сохранения следов однократно вызванной образной памяти у различных животных

Естественно, что длительное сохранение образов памяти увеличивается по мере усложнения мозговых структур и создает второе важное условие для возникновения высших «интеллектуальных» форм поведения животного.

Систематические исследования «интеллектуального» поведения высших животных (обезьян) были начаты в 20–х гг. прошлого века известным немецким психологом В. Кёлером. Для изучения этой формы поведения В. Кёлер ставил обезьян (шимпанзе) в условия, где непосредственное достижение цели было недоступно, и обезьяна должна была ориентироваться в сложных условиях, в которых дана цель, и либо использовать обходной путь, чтобы получить приманку, либо обратиться для этой цели к использованию специальных орудий.

Опишем три типичных ситуации, в которых В. Кёлер проводил свои исследования «интеллектуального» поведения обезьяны.

Первая ситуация требовала «обходного пути». Обезьяна помещалась в большую клетку, рядом с которой была положена приманка, находившаяся на таком расстоянии, что рука обезьяны не могла ее достать. Для достижения цели обезьяна должна была прекратить попытки непосредственно достигнуть цели и использовать обходной путь через дверь, расположенную в задней стене клетки.

Вторая ситуация была близка к только что описанной, т. е. обезьяна помещалась в закрытую клетку, которая на этот раз имела двери. Приманка располагалась также в отдалении, и обезьяна не могла достать ее рукой. Однако в отличие от первой ситуации перед клеткой на расстоянии вытянутой руки лежала палка. Обезьяна могла достать приманку, дотянувшись до палки, и при ее помощи достигнуть цели. В усложненных экспериментах приманка была расположена еще дальше, но в поле зрения обезьяны лежали палки: короткая - на расстоянии руки, и длинная - несколько дальше. Решение задачи заключалось в том, что обезьяна должна была осуществить более сложную программу поведения. Сначала дотянуться до ближайшей - короткой палки, затем с ее помощью достать длинную палку, расположенную дальше от нее, и уже с помощью этой палки достать приманку.

Наконец, в третьем варианте экспериментов приманка подвешивалась так, что обезьяна непосредственно не могла ее достать. Однако на этой же площадке были разбросаны ящики; обезьяна должна была подтащить ящики к приманке, поставить их один на другой и, взобравшись на эти ящики, достать приманку.

Исследования, проведенные В. Кёлером, позволили ему наблюдать следующую картину.

Сначала обезьяна безуспешно пыталась непосредственно достать приманку, тянулась к ней или прыгала. Эти безуспешные попытки могли продолжаться длительное время, пока обезьяна не истощалась и не бросала их.

Затем наступал второй период, который заключался в том, что обезьяна неподвижно сидела и лишь рассматривала ситуацию; ориентировка в ситуации переносилась здесь из развернутых двигательных проб в «зрительное поле» восприятия и осуществлялась с помощью соответствующих движений глаз.

После этого наступал решительный момент, который В. Кёлер описывал как неожиданное появление «переживания». Обезьяна либо сразу же направлялась к дверце, расположенной в задней стенке клетки и «обходным путем» доставала приманку, либо переставала непосредственно тянуться к приманке, подтягивала к себе палку и с ее помощью доставала, либо подтягивала одну палку, доставала ею вторую, более длинную и уже этой палкой доставала приманку; наконец, в последней ситуации обезьяна прекращала всякие попытки непосредственно достать приманку, оглядывалась вокруг, а затем сразу подтаскивала ящики, ставила их один на другой и, взобравшись на них, доставала приманку.

Характерным для всех этих экспериментов был тот факт, что решение задачи перемещалось из периода непосредственных проб в период предшествующего попытке наблюдения, и движения обезьяны становились лишь исполнительным актом для осуществления заранее выработанного «плана решения».

Именно это и дало основания В. Кёлеру рассматривать поведение обезьяны как пример «интеллектуального» поведения.

Если описание поведения обезьян в экспериментах В. Кёлера является исчерпывающим, то объяснение тех путей, которыми животное приходит к «интеллектуальному» решению задачи, представляет большие сложности, и этот процесс трактуется разными исследователями неодинаково.

Известный американский психолог Р. Йеркс, повторивший исследование В. Кёлера, считает возможным сблизить эти формы поведения обезьяны с человеческим интеллектом и антропоморфически рассматривает их как проявления «творческого озарения».

Австрийский психолог К. Бюлер привлекает для объяснения этого поведения прежний опыт животного и считает, что использование орудий обезьянами следует рассматривать как результат переноса прежнего опыта (обезьянам, живущим на деревьях, приходилось притягивать к себе плоды за ветки).

Сам В. Кёлер высказывает предположение, что в «интеллектуальном» поведении обезьян анализ ситуации перемещается из сферы движений в план восприятия, и обезьяна, рассматривая ситуацию, «сближает» входящие в нее предметы в «зрительном поле», замыкая их в известные «зрительные структуры». Последующее решение задачи есть, по мнению В. Кёлера, лишь осуществление «зрительных структур в реальных движениях». Подтверждение этой гипотезы В. Кёлер видит в том факте, что в случаях, когда палка и приманка (плод) или две палки, которые обезьяна должна последовательно достать, расположены так, что они не попадают в одно зрительное поле, задача становится неразрешимой для обезьяны.

Свою гипотезу В. Кёлер пытается подтвердить экспериментами, в которых обезьяна должна раньше приготовить орудие, которое она в дальнейшем использует, чтобы достать приманку, обезьяна должна вставить одну бамбуковую палку в другую, с тем чтобы, удлинив ее, достать плод. Эти действия оказываются для обезьяны гораздо труднее и могут быть выполнены только в случае, если концы обеих палок попадают в наглядное поле; такое совмещение обеих палок в одном зрительном поле, по мнению В. Кёлера, и может привести к нужному решению задачи.

Вопрос о механизмах, лежащих в основе возникновения «интеллектуального» поведения обезьяны, нельзя считать окончательно решенным, и если одни исследователи противопоставляют его более элементарным формам индивидуально изменчивого поведения животных, то другие (как например, И. П. Павлов, проводивший наблюдения над поведением обезьян) считают возможным не противопоставлять его более простым формам поведения и рассматривают «интеллектуальное» поведение обезьян как своего рода «ручное мышление», выполняемое в процессе проб и ошибок и приобретающее более богатый характер лишь в силу того, что руки обезьян, освободившиеся от функции ходьбы, начинают осуществлять наиболее сложные формы ориентировочной деятельности.