Судьба дарьи мелеховой. Книга: Михаил Шолохов. Тихий Дон. Судьба Дарьи Мелеховой

Книга четвертая

Часть седьмая

Казаки по ту сторону реки у хутора Татарского жили спо-койно, кроме Астахова. Степан что-то узнал или что-то по-чувствовал и решил вызвать к себе Аксинью. Им двоим было неловко вместе, говорили они в основном о спасенных Акси-ньей вещах. Женщина не хотела оставаться с мужем, но на-меревалась вернуться в станицу, чтобы помириться с Григо-рием. На пути в станицу к Аксинье начал приставать проез-жавший мимо казак. Женщина разбила ему нос и пригрози-ла, что все расскажет мужу — Григорию Мелехову.

В одну из ночей красным удалось прорваться, их натиск сдерживало только незнание местности. Отбить красноар-мейцев взялся Мелехов. Григорию удалось кое-как остано-вить бегство казаков и восстановить сотню. Фронт удалось восстановить, сломив с большим трудом упорное сопротив-ление красных.

В новых трудных условиях казачьему командованию понадобилось спешно избавляться от обузы — пленных красноармейцев. Их погнали под конвоем в станицу, уни-чтожая по пути. На одном из хуторов старушка, пожалев молодого бойца, выпросила его у казаков, сказав, что он ли-шился ума. Красный солдат действительно вел себя, как су-масшедший. Казаки согласились, а старушка, видевшая хитрость солдата, приютила его на ночь, а затем отпустила, благословив в дорогу.

Наталья оправилась от тифа, дети принялись расска-зывать ей о том, как их дом разорили красноармейцы. На следующий день, однако, красные вновь появились на базу. Они попросили Ильиничну испечь им хлеба. Солдаты очень торопились, их полк отступал под натиском казаков. Вско-ре показались и сами казаки. Среди них был дед Пантелей, который сильно сокрушался о разорении своего хозяйства.

Ранним утром у самого Дона повстанческий караул на-толкнулся на 9-й Донской полк. Казаки признали в конни-ках белых офицеров и радостно встретили их. Все офицеры были хорошо одеты, но только вещи у них были иностран-ными. Один из офицеров отчитал казаков за то, что сразу не пошли за белыми, а потом дал отряду указания. Казаки внутренне сокрушались, что связались с кадетами.

Осматривая разгром и запустение родных мест, Григо-рий добрался до Ягодного. Имение также было разграбле-но, дом обветшал. От схоронившейся здесь Лукерьи Меле-хов узнал о том, как лютовали здесь красные, как убили старого Сашку. Григорий сам похоронил конюха в том же месте, где тот когда-то закопал его дочку Таню от Аксиньи.

В Вешенской хлебом-солью встречали генерала Секретева и прибывших с ним белых офицеров. По поводу приезда был устроен банкет, который превратился в попойку: белые офицеры и генерал напились и принялись корить казаков за ослушание, требовали искупить казачий «грех» перед роди-ной. Мелехов угрюмо слушал эти речи, прекрасно понимая, что скоро белое офицерье примется издеваться над казака-ми. Здесь же, в Вешенской, Григорий зашел к Аксинье, у ко-торой встретил Степана. Тот предложил Мелехову выпить; жена, муж и Григорий в молчании сидели за столом.

Прохор Зыкин получает указание разыскать Мелехо-ва и вызвать его к прибывшему генералу. Догадываясь, где может находиться Григорий, Прохор идет к дому Аксиньи и застает здесь всех троих — Мелехова, Аксинью и Степа-на. Прохор по указанию Мелехова отвез его не к генералу, а домой. Здесь он пообедал с родными, освободил от служ-бы отца и строго наказал Дуняшке забыть о Кошевом. Гри-горий покинул хутор с дурным предчувствием.

Григорий прибывает в штаб, где с другими казака-ми обсуждает план завтрашних действий. Проработав не-сколько вариантов, он велит товарищам оставить даль-нейшие рассуждения и ложиться спать, поскольку окон-чательное решение все равно вынесет генерал. В пове-дении Мелехова появилась не свойственная ему апатия. Столь же апатичны были бойцы на улице, дотемна пев-шие о тяготах постылой войны. Ночью Григорию при-снился сон о том, как его едва не убил красноармеец. Про-будившись, Мелехов сильно дивился тому, что никогда прежде и наяву не испытывал такого страха, как сейчас во сне.

Григорий готовится ехать к генералу Фицхелауру и сильно злится. Его раздражают барские замашки белых офицеров. Он убежден, что после революции командованию надо держаться проще — народ уже не потерпит старых по-рядков, да и глупо управлять армией на старый лад. Копы-лов же находит надменное отношение офицеров к безгра-мотным казакам и, в частности, к Григорию справедливым. Замечания Копылова вызывают у Мелехова смех. Фицхелаур попытался запугать Мелехова, подчинить его себе и на-вязать свою тактику, но Григорий резко пресек все пополз-новения генерала и уехал прочь. На улице Мелехов отка-зался посторониться и дать путь английскому офицеру: ка-зак считал, что иностранцам не место на донской земле, не им решать казачьи проблемы.

Красноармейцы удерживали за собой Усть-Медведицкую. Фицхелаур настаивал на том, чтобы их выкури-ли оттуда казаки. Мелехов отказался, подчиняясь вну-треннему чутью. Затем он начал смутно осознавать, что его беспокоило. Белые бросили казаков на фронт без ору-жия, чтобы чужими руками сделать себе победу, плоды которой станут делить с иностранцами — своекорыстны-ми помощниками. Воевать в таких условиях Григорию не хотелось, борьба с коммунистами потеряла для него вся-кий смысл, хотя он и понимал, что на сторону красных все равно не перейдет.

Спустя несколько дней после отъезда Григория с Татарского хутора туда прибыл Митька Коршунов, воз-главлявший карательный отряд и к тому времени своей жестокостью заслуживший себе офицерское звание. Кор-шунов, осмотрев пепелище на месте своего дома, поехал к свату, а затем учинил расправу над семейством Коше-вых — старухой матерью и детьми. Узнав об этом, Пан-телей больше не пустил Митьку на баз. Между тем на хутор приехали белые генералы и английское командова-ние. Встречать их хлебом-солью поручили Пантелею, по-скольку из всех местных казаков только ему доводилось встречаться в прежние годы с высокими чинами. Генерал Сидорин зачитал список тех хуторянок, которые, по его словам, отличились в борьбе с большевиками. Первой по списку вышла из толпы Дарья Мелехова, которая ничуть не смутилась. Ей вручили медаль и деньги. Англичани-ну объяснили, чем отличилась Дарья и другие женщины хутора.

Мелеховская семья распадалась, старики оставались в одиночестве. Наталья все время занималась с детьми, пе-чалясь о том, что Григорий опять променял ее на Аксинью. Дуняшка тужила, что война разлучила ее с Мишкой Ко-шевым. Дарья все больше смелела и вроде бы собиралась выйти замуж, чтобы навсегда покинуть баз Пантелея. Ста-рый Пантелей видел, что происходит, и клял войну, кото-рую одну видел виновницей происходящего. Вскоре Дарья призналась Наталье, что у нее есть беда: женщина заболе-ла «дурной болезнью» (сифилисом) и намерена наложить на себя руки.

Когда обе снохи метали сено, Дарье захотелось причи-нить боль Наталье, чтобы за себя не было обидно. И Дарья рассказала, как по просьбе Аксиньи вызывала к ней Гри-гория. Наталья поняла, зачем так поступила Дарья, но не сильно озлилась на нее, а только долго плакала о муже.

Григорию с его казаками пока еще удается сохранять прежние справедливые порядки в своем войске. Однако бе-лые офицеры все больше навязывают им новые суровые условия. Мелехову пришлось командовать казаками вме-сте с Андреяновым — глупым, но напыщенным и ненави-дящим казачество дворянином, в Первую мировую отси-живавшемся в тылу. Методы Андреянова были неприятны Григорию, и оба решили, что им не суждено сработаться.

Мелехов получает приказ отказаться от командования дивизией и стать командиром сотни. Григорий настаивает на том, чтобы его вовсе перевели в хозяйственную часть, но белое командование решает иначе и не желает принимать доводов казака. Мелехов попрощался со своими боевыми товарищами. Вскоре он получает телеграмму с сообщени-ем, что у него дома стряслось большое несчастье, и уходит в отпуск повидать родных.

Наталье хотелось узнать, как ее муж жил в станице — не начал ли он опять встречаться с Аксиньей. Поначалу Ната-лья намеревалась выведать это у жены Прохора Зыкина, но та отмалчивалась. Тогда Наталья набралась смелости и по-шла к самой Аксинье. Женщины поговорили спокойно, но сошлись на том, что обе одинаково будут бороться за Григо-рия. Наталья после пожаловалась Ильиничне, а когда та по-пыталась утешить сноху, прокляла мужа и пожелала ему смерти. Также старуха узнала, что сноха беременна, но соби-рается избавиться от ребенка. Наталья сходила к хуторской повитухе, которая избавила ее от плода. От этого у Натальи открылось кровотечение, и на следующий день она умерла.

Григорий опоздал на похороны. Мать рассказала ему, из-за чего Наталья пошла на рискованный шаг. Пантелей как мог старался разогнать тяжелые мысли в голове сына, заговаривая с ним о разных хозяйских делах. Ночью Меле-ховы пошли в поле, чтобы поутру пораньше приняться за работу.

Работа не смогла отвлечь Григория от мыслей о жене. Он понял, что полюбил ее, их общих детей — и винил себя в смерти Натальи. Радость доставляли Мелехову дети. Сына Мишатку Григорий начал приучать к казацкой жиз-ни, к полевым работам. К Григорию заезжал боевой това-рищ Христоня, привез неутешительные новости: войну ка-заки проиграют, так как биться под командованием белых офицеров никто не хочет. Вскоре настало время Мелехову возвращаться в казачье войско. За день до отъезда он видел Аксинью, но ни о чем с ней в этот раз не говорил.

По пути на фронт Мелехов повстречал Семака, которо-го когда-то выручил в станице. Семак рассказал о новых по-рядках в войске, вызвавших отвращение у Григория. Ока-залось, что белые поощряют грабежи и мародерство, при-чем бандитизмом промышляют все чины. Многие рядовые казаки, не выдержав такой службы, подались в бега. В до-роге Григорий повстречал немало таких дезертиров, но не ловил их, а некоторым даже давал советы, как укрыться от штрафной роты. Заночевав в одном из селений под Ба-лашовой, Григорий познакомился с англичанином и белым офицером, которые казались весьма просты и дружелюбны в общении. Они предложили Мелехову спать в их комна-те и угостили хорошим ужином. Англичанин уверял, что красные непременно победят: они — народ, а народ невоз-можно уничтожить.

С непрестанными боями продвигаясь к Хопру и Дону, преодолевая ожесточенное сопротивление белых и находясь на территории, большинство населения которой относилось к красным частям явно враждебно, Красная армия посте-пенно растрачивала силу наступательного порыва. Но не-которые ее части (например, в районах станицы Качалин-ской и станции Котлубань) продвигались с большим успе-хом. Сюда и были брошены самые значительные и манев-ренные силы белых.

Беда посетила Мелеховский курень спустя три недели после отъезда Григория. Через полторы недели в Дону уто-пилась Дарья. Поп Виссарион поначалу отказывался ее хо-ронить как самоубийцу, но потом под угрозами Пантелея согласился. Аксинья между тем звала к себе в гости Мишатку, сына Григория, угощала мальчика, рассказывала ему сказки и зашивала одежду. Проведав об этом, Ильинична строго запретила Мишатке ходить к Астаховой. Аксинье же старуха сказала, что та Григория не получит. Вскоре старо-го Пантелея призвали в казачье войско, а спустя несколь-ко дней он вернулся, сбежав с фронта. За ним пришел ка-рательный отряд из калмыков, которые отыскали старика.

Как отца Григория Мелехова старого Пантелея не стали подвергать телесному наказанию, но только лишили звания урядника. Довольный Пантелей вернулся на хутор и забрал оттуда жену и внуков, поскольку казаки ожидали скоро-го нападения красных и отступали. Возвращаться в войско старик не желал.

В сентябре последняя казачья сотня под пулеметным огнем большевиков покидала станицу Вешенскую. С друго-го берега поступали удивительные вести: красные не жгли и не грабили куреней, а если что-то и брали у местных, то за все расплачивались советскими деньгами. Перевес сил в пользу красных решили действия буденновской конницы.

XXIV Материал с сайта

Вернувшись на курень, Пантелей с ужасом увидел страшные следы разрушения, причиной которого была перестрелка и действия своих же казаков-хоперцев, гра-бивших имущество и ломавших постройки. Получивший к тому времени желанное освобождение от службы Панте-лей приступил к восстановлению хозяйства. До него дохо-дили отдельные новости о сыне, которые он, приукрасив, пересказывал соседям, гордясь Гришкой. По прошествии некоторого времени старику сообщили о гибели близких друзей Григория — Аникушки и Христони, их привезли на хутор отпевать и похоронить. Затем привезли и самого Гри-гория, живого, но заболевшего тифом. Ильиничне после пе-режитых волнений стало дурно, и Пантелей послал Дуняш-ку за фельдшером.

Григорий месяц отлеживался дома, играл с детьми: с ними приходилось трудно, потому что малыши часто за-водили разговор или о маме, или о войне. И то и другое было больно для Григория. Старик Пантелей все это время гото-вился к отступлению. Окрепнув, Григорий тоже стал соби-раться в отступление. Незадолго до отъезда он зашел к Ак-синье и позвал ее с собой. Астахова согласилась.

Война закончилась, казаки тянулись из родного Подонья к Черному морю. Во время отступления Григорий на каждой остановке пытался разузнать, где сейчас его род-ня, которая присоединилась к отступлению позже. Непо-далеку от Маныча Аксинья заболела тифом. Ехать дальше стало труднее, кроме того, беженцам грозила опасность от казаков-бойцов, отряды которых, убегая с разгромленного фронта, превращались в банды. Под конец Григорий решил оставить Аксинью на попечении у жителей одного из селе-ний, через которые проходили беженцы.

Григорий решает двигаться вместе со своим попутчи-ком Прохором на Кубань. Зыкин рассказывает Мелехову про зеленых (анархистов) и спрашивает, не «позеленеть» ли и им? Добравшись в январе до Белой Глины, Григорий услышал о смерти отца, скончавшегося здесь от тифа нака-нуне сыновнего приезда. Мелехов-младший находит дом, где останавливался отец, и прощается с телом усопшего. В станице Кореновской Григорий почувствовал себя нездо-ровым и обратился к врачу, который определил возврат-ный тиф.

Тележку с медленно угасавшим Мелеховым повстреча-ли друзья-казаки, которые отвезли Григория в Екатеринодар, где передали больного врачу с хорошей аптечкой. Врач принялся за лечение, и Григорий вскоре пошел на поправ-ку. Добравшись до моря, Мелехов стал свидетелем жуткой картины, как люди в панике садились на пароходы и поки-дали Россию. За место на пароходах приходилось бороться всеми способами, поскольку бюрократическая система по-грузки беженцев, созданная белыми офицерами, отсеивала огромное число людей. Григорий понял, что казакам места на судах не найдется, и решил остаться.

В городе слышались выстрелы, на склонах гор видне-лись отряды красноармейцев, наступавших на приморский город. Григорий был равнодушен к происходящему: для себя он решил, что спокойно дождется здесь большевиков. Красные конники вступили в город на глазах Мелехова.

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском

На этой странице материал по темам:

краткое содержание тихий дон 4 книга 7 часть
тихий дон 4 том 7 часть краткое содержание
тихий дон книга 4 часть 7 дети натальи
краткое содержание тихий дон по главам
сочинение тихий дон 4 книга 7 часть 7 глава

LVI Пленных пригнали в Татарский часов в пять дня. Уже близки были быстротечные весенние сумерки, уже сходило к закату солнце, касаясь пылающим диском края распростертой на западе лохматой сизой тучи. На улице, в тени огромного общественного амбара сидела и стояла пешая сотня татарцев. Их перебросили на правую сторону Дона на помощь еланским сотням, с трудом удерживавшим натиск красной конницы, и татарцы по пути на позиции всею сотнею зашли в хутор, чтобы проведать родных и подживиться харчишками. Им в этот день надо было выходить, но они прослышали о том, что в Вешенскую гонят пленных коммунистов, среди которых находятся и Мишка Кошевой с Иваном Алексеевичем, что пленные вот-вот должны прибыть в Татарский, а поэтому и решили подождать. Особенно настаивали на встрече с Кошевым и Иваном Алексеевичем казаки, доводившиеся роднею убитым в первом бою вместе с Петром Мелеховым. Татарцы, вяло переговариваясь, прислонив к стене амбара винтовки, сидели и стояли, курили, лузгали семечки; их окружали бабы, старики и детвора. Весь хутор высыпал на улицу, а с крыш куреней ребятишки неустанно наблюдали - не гонят ли? И вот ребячий голос заверещал! - Показалися! Гонют! Торопливо поднялись служивые, затомашился народ, взметнулся глухой гул оживившегося говора, затопотали ноги бежавших навстречу пленным ребятишек. Вдова Алешки Шамиля, под свежим впечатлением еще не утихшего горя, кликушески заголосила. - Гонют врагов! - басисто сказал какой-то старик. - Побить их, чертей! Чего вы смотрите, казаки?! - На суд их! - Наших исказнили! - На шворку Кошевого с его дружком! Дарья Мелехова стояла рядом с Аникушкиной женой. Она первая узнала Ивана Алексеевича в подходившей толпе избитых пленных. - Вашего хуторца пригнали! Покрасуйтеся на него, на сукиного сына! Похристосуйтеся с ним! - покрывая свирепо усиливающийся дробный говор, бабьи крики и плач, захрипел вахмистр - начальник конвоя - и протянул руку, указывая с коня на Ивана Алексеевича. - А другой где? Кошевой Мишка где? Антип Брехович полез сквозь толпу, на ходу снимая с плеча винтовочный погон, задевая людей прикладом и штыком болтающейся винтовки. - Один ваш хуторец, окромя не было. Да по куску на человека и этого хватит растянуть... - говорил вахмистр-конвоир, сгребая красной утиркой обильный пот со лба, тяжело перенося ногу через седельную луку. Бабьи взвизгивания и крик, нарастая, достигли предела напряжения. Дарья пробилась к конвойным и в нескольких шагах от себя, за мокрым крупом лошади конвоира увидела зачугуневшее от побоев лицо Ивана Алексеевича. Чудовищно распухшая голова его со слипшимися в сохлой крови волосами была вышиной с торчмя поставленное ведро. Кожа на лбу вздулась и потрескалась, щеки багрово лоснились, а на самой макушке, покрытой студенистым месивом, лежали шерстяные перчатки. Он, как видно, положил их на голову, стараясь прикрыть сплошную рану от жалящих лучей солнца, от мух и кишевшей в воздухе мошкары. Перчатки присохли к ране, да так и остались на голове... Он затравленно озирался, разыскивая и боясь найти взглядом жену или своего маленького сынишку, хотел обратиться к кому-нибудь с просьбой, чтобы их увели отсюда, если они тут. Он уже понял, что дальше Татарского ему не уйти, что здесь он умрет, и не хотел, чтобы родные видели его смерть, а самую смерть ждал со всевозраставшим жадным нетерпением. Ссутулясь, медленно и трудно поворачивая голову, обводил он взглядом знакомые лица хуторян и ни в одном встречном взгляде не прочитал сожаления или сочувствия, - исподлобны и люты были взгляды казаков и баб. Защитная вылинявшая рубаха его топорщилась, шуршала при каждом повороте. Вся она была в бурых подтеках стекавшей крови, в крови были и ватные стеганые красноармейские штаны, и босые крупные ноги с плоскими ступнями и искривленными пальцами. Дарья стояла против него. Задыхаясь от подступившей к горлу ненависти, от жалости и томительного ожидания чего-то страшного, что должно было совершиться вот-вот, сейчас, смотрела в лицо ему и никак не могла понять: видит ли он ее и узнает ли? А Иван Алексеевич все так же тревожно, взволнованно шарил по толпе одним дико блестевшим глазом (другой затянула опухоль) и вдруг, остановившись взглядом на лице Дарьи, бывшей от него в нескольких шагах, неверно, как сильно пьяный, шагнул вперед. У него кружилась голова от большой потери крови, его покидало сознание, но это переходное состояние, когда все окружающее кажется нереальным, когда горькая одурь кружит голову и затемняет свет в глазах, беспокоило, и он с огромным напряжением все еще держался на ногах. Увидев и узнав Дарью, шагнул, качнулся. Какое-то отдаленное подобие улыбки тронуло его некогда твердые, теперь обезображенные губы. И вот эта-то похожая на улыбку гримаса заставила сердце Дарьи гулко и часто забиться; казалось ей, что оно бьется где-то около самого горла. Она подошла к Ивану Алексеевичу вплотную, часто и бурно дыша, с каждой секундой все больше и больше бледнея. - Ну, здорово, куманек! Звенящий, страстный тембр ее голоса, необычайные интонации в нем заставили толпу поутихнуть. И в тишине глуховато, но твердо прозвучал ответ: - Здорово, кума Дарья. - Расскажи-ка, родненький куманек, как ты кумя своего... моего мужа... - Дарья задохнулась, схватилась руками за грудь. Ей не хватало голоса. Стояла полная, туго натянутая тишина, и в этом недобром затишном молчании даже в самых дальних рядах услышали, как Дарья чуть внятно докончила вопрос: - ...как ты мужа моего, Петра Пантелеевича, убивал-казнил? - Нет, кума, не казнил я его! - Как же не казнил? - еще выше поднялся Дарьин стенящий голос. - Ить вы же с Мишкой Кошевым казаков убивали? Вы? - Нет, кума... Мы его... я не убивал его... - А кто же со света его перевел? Ну кто? Скажи! - Заамурский полк тогда... - Ты! Ты убил!.. Говорили казаки, что тебя видали на бугре! Ты был на белом коне! Откажешься, проклятый? - Был и я в том бою... - Левая рука Ивана Алексеевича трудно поднялась на уровень головы, поправила присохшие к ране перчатки. В голосе его явственная оказалась неуверенность, когда он проговорил: - Был и я в тогдашнем бою, но убил твоего мужа не я, а Михаил Кошевой. Он стрелял его. Я за кума Петра не ответчик. - А ты, вражина, кого убивал из наших хуторных? Ты сам чьих детишков по миру сиротами пораспустил? - пронзительно крикнула из толпы вдова Якова Подковы. И снова, накаляя и без того накаленную атмосферу, раздались истерические бабьи всхлипы, крик и голошенье по мертвому "дурным голосом"... Впоследствии Дарья говорила, что она не помнила, как и откуда в руках ее очутился кавалерийский карабин, кто ей его подсунул. Но когда заголосили бабы, она ощутила в руках своих присутствие постороннего предмета, не глядя, на ощупь догадалась, что это - винтовка. Она схватила ее сначала за ствол, чтобы ударить Ивана Алексеевича прикладом, но в ладонь ее больно вонзилась мушка, и она перехватила пальцами накладку, а потом повернула, вскинула винтовку и даже взяла на мушку левую сторону груди Ивана Алексеевича. Она видела, как за спиной его шарахнулись в сторону казаки, обнажив серую рубленую стену амбара; слышала напуганные крики: "Тю! Сдурела! Своих побьешь! Погоди, не стреляй!" И подталкиваемая зверино-настороженным ожиданием толпы, сосредоточенными на ней взглядами, желанием отомстить за смерть мужа и отчасти тщеславием, внезапно появившимся оттого, что вот сейчас она совсем не такая, как остальные бабы, что на нее с удивлением и даже со страхом смотрят и ждут развязки казаки, что она должна поэтому сделать что-то необычное, особенное, могущее устрашить всех, - движимая одновременно всеми этими разнородными чувствами, с пугающей быстротой приближаясь к чему-то предрешенному в глубине ее сознания, о чем она не хотела, да и не могла в этот момент думать, она помедлила, осторожно нащупывая спуск, и вдруг, неожиданно для самой себя, с силой нажала его. Отдача заставила ее резко качнуться, звук выстрела оглушил, но сквозь суженные прорези глаз она увидела, как мгновенно - страшно и непоправимо - изменилось дрогнувшее лицо Ивана Алексеевича, как он развел и сложил руки, словно собираясь прыгнуть с большой высоты в воду, а потом упал навзничь, и с лихорадочной быстротой задергалась у него голова, зашевелились, старательно заскребли землю пальцы раскинутых рук... Дарья бросила винтовку, все еще не отдавая себе ясного отчета в том, что она только что совершила, повернулась спиной к упавшему и неестественным в своей обыденной простоте жестом поправила головной платок, подобрала выбившиеся волосы. - А он еще двошит... - оказал один из казаков, с чрезмерной услужливостью сторонясь от проходившей мимо Дарьи. Она оглянулась, не понимая, о ком и что это такое говорят, услышала глубокий, исходивший не из горла, а откуда-то, словно бы из самого нутра, протяжный на одной ноте стон, прерываемый предсмертной икотой. И только тогда осознала, что это стонет Иван Алексеевич, принявший смерть от ее руки. Быстро и легко пошла она мимо амбара, направляясь на площадь, провожаемая редкими взглядами. Внимание людей переметнулось к Антипу Бреховичу. Он, как на учебном смотру, быстро, на одних носках, подбегал к лежавшему Ивану Алексеевичу, почему-то пряча за спиной оголенный ножевой штык японской винтовки. Движения его были рассчитаны и верны. Присел на корточки, направил острие штыка в грудь Ивана Алексеевича, негромко сказал: - Ну, издыхай, Котляров! - и налег на рукоять штыка со всей силой. Трудно и долго умирал Иван Алексеевич. С неохотой покидала жизнь его здоровое, мослаковатое тело. Даже после третьего удара штыком он все еще разевал рот, и из-под ощеренных, залитых кровью зубов неслось тягуче-хриплое: - А-а-а!.. - Эх, резак, к чертовой матери! - отпихнув Бреховича, сказал вахмистр, начальник конвоя, и поднял наган, деловито прижмурив левый глаз, целясь. После выстрела, послужившего как бы сигналом, казаки, допрашивавшие пленных, начали их избивать. Те кинулись врассыпную. Винтовочные выстрелы, перемежаясь с криками, прощелкали сухо и коротко... Через час в Татарский прискакал Григорий Мелехов. Он насмерть загнал коня, и тот пал по дороге из Усть-Хоперской, на перегоне между двумя хуторами. Дотащив на себе седло до ближайшего хутора, Григорий взял там плохонькую лошаденку. И опоздал... Пешая сотня татарцев ушла бугром на Усть-Хоперские хутора, на грань Усть-Хоперского юрта, где шли бои с частями красной кавалерийской дивизии. В хуторе было тихо, безлюдно. Ночь темной ватолой крыла окрестные бугры, Задонье, ропчушие тополя и ясени... Григорий въехал на баз, вошел в курень. Огня не было. В густой темноте звенели комары, тусклой позолотой блестели иконы в переднем углу. Вдохнув с детства знакомый, волнующий запах родного жилья, Григорий спросил: - Есть кто там дома? Маманя! Дуняшка! - Гриша! Ты, что ли? - Дуняшкин голос из горенки. Шлепающая поступь босых ног, в вырезе дверей белая фигура Дуняшки, торопливо затягивающей поясок исподней юбки. - Чего это вы так рано улеглись? Мать где? - У нас тут... Дуняшка замолчала. Григорий услышал, как она часто, взволнованно дышит. - Что тут у вас? Пленных давно прогнали? - Побили их. - Ка-а-ак?.. - Казаки побили... Ох, Гриша! Наша Дашка, стерва проклята-я... - в голосе Дуняшки послышались негодующие слезы, - ...она сама убила Ивана Алексеевича... стрельнула в него... - Чего ты мелешь?! - испуганно хватая сестру за ворот расшитой рубахи, вскричал Григорий. Белки Дуняшкиных глаз сверкнули слезами, и по страху, застывшему в ее зрачках, Григорий понял, что он не ослышался. - А Мишка Кошевой? А Штокман? - Их не было с пленными. Дуняшка коротко, сбивчиво рассказала о расправе над пленными, о Дарье. - ...Маманя забоялась ночевать с ней в одной хате, ушла к соседям, а Дашка откель-то явилась пьяная... Пьянее грязи пришла. Зараз спит... - Где? - В амбаре. Григорий вошел в амбар, настежь открыл дверь. Дарья, бесстыже заголив подол, спала на полу. Тонкие руки ее были раскинуты, правая щека блестела, обильно смоченная слюной, из раскрытого рта резко разило самогонным перегаром. Она лежала, неловко подвернув голову, левой щекой прижавшись к полу, бурно и тяжко дыша. Никогда еще Григорий не испытывал такого бешеного желания рубануть. Несколько секунд он стоял над Дарьей, стоная и раскачиваясь, крепко сцепив зубы, с чувством непреодолимого отвращения и гадливости рассматривая это лежащее тело. Потом шагнул, наступил кованым каблуком сапога на лицо Дарьи, черневшее полудужьями высоких бровей, прохрипел: - Ггга-дю-ка! Дарья застонала, что-то пьяно бормоча, а Григорий схватился руками за голову и, гремя по порожкам ножнами шашки, выбежал на баз. Этою же ночью, не повидав матери, он уехал на фронт.

Дарья Мелехова - героиня романа Михаила Шолохова «Тихий Дон». Она не входит в число главных героев произведения, но тем не менее, образ Дарьи очень интересен. Дарья является женой донского казака Петра Мелехова. Личность этой необычной женщины неоднозначна и противоречива.

Дарья очень красива, обладает стройной и подтянутой фигурой, высокая. Её внешность производит приятное впечатление, поэтому очень часто Дарья носит привлекательные и яркие наряды, чем вызывает восхищение у представителей сильного пола. Её легкая, виляющая походка, черные брови и кокетливая улыбка, также не оставляют равнодушным ни одно мужское сердце станицы.

Характер Дарьи Мелеховой очень своеобразен и кардинально отличается от характера других героинь романа. Порочность - черта этой женщины. Будучи замужем, она с легкостью изменяет мужу, когда тот уезжает из дома. О легком поведении Дарьи знает вся станица, но эта ее мало заботит. Помимо этого, она цинична и ленива: часто отказывается работать даже тогда, когда это очень необходимо. Для неё не характерны душевные переживания и страсть. Жизнь Дарьи - это существование для себя, где она удовлетворяет свои эгоистичные потребности, зачастую забывая про совесть и супружеский долг. Данный персонаж особо ни о чем «не заморачивается», идет по жизни легко, не испытывает угрызений совести, обделен чувством ответственности.

Судьба Дарьи Мелеховой трагична. Сначала она теряет мужа, затем заражается болезнью, передающейся половым путем, что не удивительно, ведь героиня всегда вела разгульную жизнь. В свои последние дни Дарья вдруг ощущает всю прелесть жизни, и даже переосмысливает свои принципы и убеждения. Ей хочется повернуть время вспять и многое поменять. Осознав, что её ожидает не совсем приятный конец, Дарья совершает суицид.

Образ героини противоречивый. Несмотря на то, что поначалу Дарья вызывает лишь отрицательные эмоции, к концу романа читателю становится её жаль. Конечно, за легкомысленное и непристойное для казацкой жены поведение, Дарью постигла тяжелая участь. Однако, цена расплаты, была слишком высока, даже для такой героини как Дарья Мелехова.

Вариант 2

«Тихий дон» Шолохова – это величайшее произведение, описывающее сложную и трагическую судьбу простого народа.

Дарья Мелехова, являющаяся хоть и не главным, но запоминающимся персонажем – это страстная, легкомысленная женщина, не отличающаяся человеколюбием. Внешне Дарья привлекательна, стройна, любит красиво одеваться и поэтому подолгу выбирает подходящий наряд. Пользуется популярностью среди мужчин и при любом удобном моменте заигрывает с ними.

Женщина легко идет на связь с другими мужчинами, несмотря на то, что она замужняя дама. Она не скрывает любовных отношений со Степаном Астаховым. В некоторых ситуациях даже заигрывает с братом, своего супруга, Григорием. Больше всего Дарья не любит работать и находит разные предлоги, чтобы избежать ее.

Но с другой стороны, в некоторых моментах женщина оказывается сильной и решительной. Она без «капли сожаления» стреляет в своего кума, учувствовавшего в поимке ее мужа, и убивает его. Но самый страшный поступок, на который она решается, заразившись «неизлечимой болезнью» - это самоубийство.

Шолохов, в своем произведении «Тихий Дон» показывает Дарью как легкую и поверхностную особу. Все вроде бы в ее жизни просто и непринужденно. Она не задумывается над собственным поведением, правильностью своих поступков, ей чужды страдания и душевные переживания.

Но в жизни не может быть все так просто. Сложности начинаются после гибели супруга, Петра. Она искренне переживает некоторое время, но потом снова «берется за старое». И только тяжелая болезнь, осознание собственной беспомощности и неизбежности мучительной смерти, раскрывает ей глаза. К ней приходит осознание неправильного поведения, Дарья сожалеет о прошлых поступках. Женщина, на какой-то момент задумывается о том, как бы сложилась ее жизнь, если бы можно было бы все начать сначала?

Жизненный путь Дарьи заканчивается так же трагично, как и у большинства героев романа. Она идет на реку Дон будто бы искупаться, а сама решает покончить с собой и тонет.

Ее образ поначалу противоречивый и не вызывает симпатии у большинства читателей. Но, постепенно проникаясь в суть романа, Дарью становится искренне жаль. Она оказывается несчастной женщиной, поздно осознавшей неправильность своих поступков. Несомненно, всегда приходится расплачиваться за совершенные ошибки. Но иногда цена за это бывает слишком высокой.

Сочинение про Дарью Мелехову

Эпопею «Тихий Дон» называют совокупностью историй, связанных с нелегкими человеческими жизнями, которые выпали на историческое событие под названием революция. Не большая, но все же значимая роль была отдана такой второстепенной героине как Мелеховой Дарье, жене Петра Мелехова. Роль образа Дарьи заключается в том, что он более рельефен, по сравнению с образами Аксиньи и Натальи.

Внешний вид Дарьи на протяжении всего романа прекрасен. Она стройна, высока, молода, постоянно красиво наряжена. Даже когда ее муж погиб, она долго не могла решить, к какому наряду подойдет его награда. Эта деталь доказывает, что внутренний мир героини не такой расчудесный, как внешний. Она не отличается не особой страстью, ни любовью к живым существам (не смотря на то, будь это люди или животные), ни интересом к чему-либо. Можно сказать, что ее главная черта характера – порочность. Она легко могла изменить супругу, одно время, не скрывая, жила с Астаховым, даже кокетничала с Гришей и подтрунивала над Натальем, что та не хочет «погулять», пока мужа нет дома. Помимо этого Дарья совсем не пригодна в хозяйстве – они ленивая и неуклюжая. Дарья живет одним днем, ни о чем не думая, но все же ее нелегкая участь вызывает у нас (читателей) страх, боль и сострадание.

У Дарьи и Петра был ребенок, который умер, будучи младенцем. Других детей она не смогла завести. Как бы то ни было, но супружеская жизнь не повлияла негативно на Дарью. Даже тот факт, что она изменяет мужу, когда душе угодно, а затем как ни в чем не бывало разговаривает с ним, глядя ему «искренне» в глаза, не говорит о том, что она ненавидит Петра. Она, наоборот, считает его родным человеком. Она действительно горевала, когда его убили. Правда, совсем недолго… Спустя некоторое время, в Дарью будто вселяется бес, и она с удвоенной силой начинает свои гуляния, объясняя это тем, что очень любит жизнь и не хочет упускать ни единого ее шанса. Такая жизнь в итоге отдаляет Дарью от родственников, она становится злее, нервознее и аморальнее. Удивительно, но даже ее красота изменилась – она стала какой-то отталкивающей со своей злой гримасой и вечно нахмуренными бровями.

Отец семейства, Пантелей, не рад беспутности своей снохи и грозит, что рано или поздно устроит ей порку. Наталья ничего, кроме отвращения и небольшой жалости, к Дарье не питает. Однако мнение семьи не особо-то ее и заботит.

Даже из жизни она уходит трусливо, покончив жизнь самоубийством. Ее веселая жизнь закончилась в итоге тем, что у Дарьи обнаружили сифилис. Не желая, чтобы вся деревня узнала об этом, не желая долгой и мучительной смерти, Дарья прыгает в реку, тем самым осуждая себя за свои грехи.

Образ и характеристика Насти в пьесе На дне Горького сочинение

Это серьезное произведение Максима Горького пьеса На дне совмещает в себе обыкновенную жизнь людей и злободневных проблем того времени.

Образ и характеристика Гришана в рассказе Плаха Айтматова сочинение

Одним из второстепенных героев произведения является Гришан, руководящий группой по доставке и транспортировке наркотических средств, которого агенты по перевозке конопли еле слышно именуют Сам.

Куда приводят мечты? Итоговое сочинение

События в нашей жизни часто могут повлиять на наши мечты. Постоянные изменения точки зрения могут заставить нас видеть мир немного по-другому каждый раз. Эти события вдохновляют нас и изменяют наши мечты.

Вступление Внешность Дарьи Характер Дарьи Судьба Дарьи Мелеховой Заключение

Вступление

В “Тихом Доне” Дарья, жена Петра Мелехова, конечно, не является центральным персонажем. Однако ей отводится в романе особая роль. Прежде всего, благодаря Дарье, более рельефно вырисовываются характеры других героинь произведения – Натальи и Аксиньи.

Внешность Дарьи

Внешний облик Дарьи складывается из мелких деталей. У нее “злые губы”, “мелкие частые зубы”, “тонкие дуги бровей”. Именно на бровях героини

Шолохов часто заостряет внимание. Она “играет” бровями, когда встречает Аксинью, слушает непристойности дяди Ильи на свадьбе Григория и Натальи, оглядывает Григория, собирающегося на сватовство.

Дарья красива. “Высокая, тонкая, как красноталая хворостинка, была она похожа на девушку”. Осознавая свою внешнюю привлекательность, женщина любит принарядиться. Часто читатель видит ее “одетой богато и видно”, “разнаряженной, словно на праздник”. То на ней появляется малиновая шерстяная юбка, то бледно-голубая с расшитым подолом, то новая шерстяная юбка. Даже получив Георгиевскую медаль, она долго

выбирает кофту, на которой награда будет лучше всего смотреться.

Характер Дарьи

В отличие от других героинь “Тихого Дона”, Натальи, Аксиньи, Ильиничны, Дуняши, Дарья не отличается страстной натурой или человеколюбием. Скорее, можно сказать, что основной чертой ее характера является порочность. Дарья легко изменяет мужу, отправляясь на фронт, открыто живет со Степаном Астаховым, даже с Григорием пытается заигрывать. Она смеется над Натальей, не понимающей ее желания поразвлечься на игрищах в отсутствие Петра.

Дарья ленива. “От работы хоронится как собака от мух”, – говорит о ней Пантелей Прокофьевич. Когда погибает Петр, она даже отказывается принять участие в сенокосе, сказавшись больной.

В то же время она способна и на решительные, порой страшные поступки. Так, Дарья расстреливает своего кума Котлярова, принимавшего участие в поимке Петра, находит в себе силы покончить с собой, заразившись “дурной болезнью”.

Судьба Дарьи Мелеховой

Дарью Мелехову в романе ” Тихий Дон ” Шолохов рисует как женщину, идущую по жизни легко. У нее нет сомнений и душевных переживаний, как у других героинь. “Замужняя жизнь не изжелтила, не высушила ее”. Но даже Дарью превратности судьбы не обошли стороной. Она лишается мужа, убитого в овраге Мишкой Кошевым. Эта смерть, действительно, была потерей для женщины: “опухшая выскочила на крыльцо, рухнула в сани”.

Но Дарья горевала недолго. “Смерть Петра словно подхлестнула ее, и, чуть оправившись от перенесенного горя, она стала еще жаднее к жизни, еще внимательнее к своей наружности”. Автор отмечает, что “никакое горе не было в силах не только сломать ее, но даже пригнуть к земле”. Оказывается, что это не так.

Заразившись на фронте сифилисом, Дарья начинает задумываться о своей жизни.
Она даже завидует Наталье, над скромностью которой всегда посмеивалась. “Мне бы теперь сызнова жизню начать – может, и я бы другой стала?” – говорит она.

Жизнь Дарьи, как и большинства героев романа, заканчивается трагично. Понимая, что она будет медленно умирать, теряя здоровье и красоту, Дарья решается наложить на себя руки и топится в Доне.

Заключение

Образ Дарьи в “Тихом Доне” представляется противоречивым. Долгое время он вызывает мало симпатии у читателя, особенно в контрасте с другими героинями. Постепенно мы проникаемся к Дарье жалостью. Конечно, можно сказать, что за свои поступки нужно платить. Но цена, которую платит героиня, возможно, слишком высока.

Другие работы по этой теме:

План Противоречивость характера героя Молодость и отчаянность Гражданский долг и ответственность Идейные искания Осознание главных ценностей Бессмертное произведение М. А. Шолохова ” Тихий Дон ”...
Дарья Мелехова является женой старшего брата Григория Мелехова – Петра. Эта женщина ленива и цинична женщина, но в то же время довольно обаятельна. Ильинична все...
План Вступление Описание Григория Мелехова Характеристика Григория Судьба Григория Мелехова и его путь исканий Отношения Григория с Аксиньей и Натальей Заключение Вступление Судьба Григория Мелехова...
Главный герой романа “Тихий Дон” казак Григорий Мелехов проходит в перипетиях революции и гражданской войны сложный путь, трагический, но незавершенный. Существуют две наиболее распространенные точки...

Мяла деревья и травы осень, жгли их утренники, холодела земля, чернели, удлиняясь, осенние ночи. В окопах отбывали казаки наряды, стреляли по неприятелю, ругались с вахмистрами за теплое обмундирование, впроголодь ели, но не выходила ни у кого из головы далекая от неласковой польской земли Донщина.

А Дарья Мелехова в эту осень наверстывала за всю голодную безмужнюю жизнь. На первый день покрова Пантелей Прокофьевич проснулся, как и всегда, раньше всех; вышел на баз и за голову ухватился: ворота, снятые с петель чьими-то озорными руками и отнесенные на середину улицы, лежали поперек дороги. Это был позор. Ворота старик сейчас же водворил на место, а после завтрака позвал Дарью в летнюю стряпку. О чем он с ней говорил – неизвестно, но Дуняшка видела, как спустя несколько минут Дарья выскочила из стряпки со сбитым на плечи платком, растрепанная и в слезах. Проходя мимо Дуняшки, она ежила плечи, крутые черные дуги бровей дрожали на ее заплаканном и злом лице.

– Подожди, проклятый!.. Я тебе припомню! – цедила она сквозь вспухшие губы.

Кофточка на спине ее была разорвана, виднелся на белом теле багрово-синий свежий подтек. Дарья, вильнув подолом, взбежала на крыльцо куреня, скрылась в сенях, а из стряпки прохромал Пантелей Прокофьевич, злой как черт. Он на ходу складывал вчетверо новые ременные вожжи.

– …Тебе, сучке, не так надо бы ввалить!.. Потаскуха!..

Порядок в курене был водворен. Несколько дней Дарья ходила тише воды ниже травы, по вечерам раньше всех ложилась спать, на сочувственные взгляды Натальи холодно улыбалась, вздергивая плечом и бровью: «Ничего, дескать, посмотрим», – а на четвертый день и произошел этот случай, о котором знали лишь Дарья да Пантелей Прокофьевич. Дарья после торжествующе посмеивалась, а старик целую неделю ходил смущенный, растерянный, будто нашкодивший кот; старухе он не сказал о случившемся, и даже на исповеди утаил от отца Виссариона и случай этот, и греховные свои мысли после него.

Дело было так. Вскоре после покрова Пантелей Прокофьевич, уверовавший в окончательное исправление Дарьи, говорил Ильиничне:

– Ты Дашку не милуй! Нехай побольше работы несет. За делами некогда будет блудить-то, а то она – гладкая кобыла… У ней только что на уме – игрища да улица.

С этой целью он заставил Дарью вычистить гумно, прибрать на заднем базу старые дрова, вместе с ней чистил мякинник. Уже перед вечером надумал перенести веялку из сарая в мякинник, позвал сноху:

– Чего, батя? – откликнулась та из мякинника.

– Иди, веялку перенесем.

Оправляя платок, отряхиваясь от мякинной трухи, насыпавшейся за воротник кофты, Дарья вышла из дверей мякинника и через гуменные воротца пошла к сараю. Пантелей Прокофьевич, одетый в ватную расхожую куртку и рваные шаровары, хромал впереди нее. На базу было пусто. Дуняшка с матерью пряли осенней чески шерсть, Наталья ставила тесто. За хутором рдяно догорала заря, звонили к вечерне. В прозрачном небе, в зените стояло малиновое недвижное облачко, за Доном на голых ветках седоватых тополей черными горелыми хлопьями висели грачи. В ломкой пустозвучной тишине вечера был четок и выверенно-строг каждый звук. Со скотиньего база тек тонкий запах парного навоза и сена. Пантелей Прокофьевич, покряхтывая, внес с Дарьей в мякинник вылинявшую рыже-красную веялку, установил ее в углу, сдвинул граблями ссыпавшуюся из вороха мякину и собрался выходить.

Он шагнул за веялку; ничего не подозревая, спросил:

– Чего тут?

Дарья в распахнутой кофте стояла лицом к нему; закинув за голову руки, поправляла волосы. На нее из щели в стене мякинника падал кровяной закатный луч.

– Тут вот, батя, что-то… Подойди-ка, глянь, – говорила она, перегибаясь набок и воровски, из-за плеча свекра, поглядывая на распахнутую дверь.

Старик подошел к ней вплотную. Дарья вдруг вскинула руки и, охватив шею свекра, скрестив пальцы, пятилась, увлекая его за собой, шепча:

– Вот тут, батя… Тут… мягко…

– Ты чегой-то? – испуганно спрашивал Пантелей Прокофьевич.

Вертя головой, он попытался освободить шею от Дарьиных рук, но она притягивала его голову к своему лицу все сильнее, дышала в бороду ему горячим ртом, смеясь, что-то шепча.

– Пусти, стерва! – Старик рванулся и вплотную ощутил тугой живот снохи.

Она, прижавшись к нему, упала на спину, повалила его на себя.

– Черт! Сдурела!.. Пусти!

– Не хочешь? – задыхаясь, спросила Дарья и, разжав руки, толкнула свекра в грудь. – Не хочешь?.. Аль, может, не могешь?.. Так ты меня не суди!.. Так-то!

Вскочив на ноги, она торопливо оправила юбку, обмела со спины мякинные ости и в упор выкрикнула ошалевшему Пантелею Прокофьевичу:

– Ты за что меня надысь побил? Что ж, аль я старуха? Ты-то молодой не таковский был? Мужа – его вот год нету!.. А мне, что ж, с кобелем, что ли?

Шиш тебе, хромой! Вот на, выкуси!

Дарья сделала непристойное движение и, играя бровями, пошла к дверям. У дверей она еще раз внимательно оглядела себя, стряхнула с кофты и платка пыль, сказала, не глядя на свекра:

– Мне без этого нельзя… Мне казак нужен, а не хочешь – я найду себе, а ты помалкивай!

Она виляющей быстрой походкой дошла до гуменных ворот, скрылась, не оглянувшись, а Пантелей Прокофьевич все стоял у рыжего бока веялки, жевал бороду и недоуменно и виновато оглядывал мякинник и концы своих латаных чириков. «Неужели на ее стороне правда? Может, мне надо бы было с нею грех принять?» – оглушенный происшедшим, растерянно думал он в этот миг.