Римо католическая церковь. Структура римо-католической церкви. Католическая экклезиология: папский примат и папская непогрешимость

В рассмотрении отношений человека и Бога.

Нарушение католиками постановлений Вселенских Соборов

Следующий список нуждается в дополнении и исправлении.

1. Введение в Символ Веры дополнения - "Filioque" , в нарушение первого правила Второго Вселенского Константинопольского Собора:

"Святые отцы собравшиеся в Константинополе, определили: да не отменяется Символ веры трехсот восемьнадцати отцев, бывших на Соборе в Никее, что в Вифании, но да пребывает оный непреложен...."

2. Распространение власти римского первосвященника за пределы своей области в нарушение правил II Всел. 2; Ап. 34, 37; I Всел. 4, 5, 6, 7; II Всел. 3; III Всел. 8; IV Всел. 17, 19, 28; Трул. 36, 39; VΙΙ Всел. 3, 6; Антиох. 9, 16, 18, 23; Карф. 76, 98, 120; Сердик. 3; Двукр. 14

"Областные епископы да не простирают своея власти на Церкви, за пределами своея области, и да не смешивают Церквей;..."

3. Притязания римской кафедры на главенствующее место во Вселенской Церкви противоречит третьему правилу Второго Вселенского Константинопольского Собора:

"Константинопольский епископ да имеет преимущество чести по Римском епископе, потому что город оный есть новый Рим."

4. Католики постятся в субботу в нарушение 55-го правила Шестого Вселенского Собора:

"....Если кто из клира усмотрен будет во святый день Господень, или в субботу постящийся, кроме единыя токмо: да будет извержен, Если же мирянин, да будет отлучен."

О католицизме

"Вере же латынской не приобщаться, не соблюдать их обычаев, и от причастия их отвращаться, и никакого учения их не слушать, и всех их обычаев и нравов гнушаться и блюстись. ... Вы, (латиняне), отринувши апостольские заповеди и предание святых отцов, приняли неправедное учение и веру развращенную, исполненную многой погибели. Потому и от нас отвержены. Потому и не подобает нам иметь с вами общения, ни к Божественным Тайнам сообща приступать, ни вам к нашей службе, ни нам к вашей, ибо на мертвом теле служите, будто мертвым Господа помышляюще. ... Мертвые вы, о латыняне, мертвую жертву совершаете" .

"Итак, мы отвратились от них, как от еретиков, и поэтому отмежевались от них. Что же еще нужно?- Ведь благочестивые законы говорят так: "Является еретиком и подлежит законом против еретиков, тот, кто хотя бы и немногим отклоняется от Православной Веры". Если же латиняне ничем не отклонились от правой Веры, то, по-видимому, мы напрасно их отсекаем; но если они совершенно отклонились, и то в отношении богословия о Святом Духе, хула в отношении Которого – величайшая из всех опасностей, то ясно – что они еретики, и мы отсекаем их как еретиков. Почему же и миром мы помазываем их, которые от них приходят к нам? Не ясно ли – как еретиков? .. Отделили их и отсекли от общего Тела Церкви" .

"Я в своих сочинениях обличаю всякую латинскую ересь и всякую хулу иудейс­кую и языческую...".

оно [латинство] откололось от Церкви и "пало... в бездну ересей и заблужде­ний... и лежит в них без вся­кой надежды восстания". И ниже: латиняне -"не суть христиане".

"Латиняне - еретики, и мы отвращаемся от них как от еретиков, подобных арианам, савеллианам или духоборцам македонианам" .

Из Окружного Послания Восточных Патриархов 1848 г.

"Единая, Святая, Соборная и Апостольская Церковь... ныне вновь возвещает соборно, что сие нововводное мнение, будто Дух Святой исходит от Отца и Сына, есть сущая ересь и последователи его, кто бы они ни были, еретики; составляющиеся из них общества суть общества еретические и вся­кое духовное богослужебное общение с ними пра­вославных чад Соборной Церкви - беззаконие" .

"Папизм - так называется ересь, объявшая Запад, от которой произошли, как от древа ветви, различные протестантские учения. Папизм присваивает папе свойства Христа и тем отвергает Хри­ста. Некоторые западные пи­сатели почти явно произнесли это отречение, ска­зав, что гораздо менее грех - отречение от Христа, нежели грех отречения от папы. Папа есть идол папистов, он - божество их. По причине этого ужас­ного заблуждения благодать Божия отступила от папистов; они преданы самим себе и сатане - изоб­ретателю и отцу всех ересей, в числе прочих и па­пизма. В этом состоянии омрачения они исказили некоторые догматы и таинства, а Божественную Литургию лишили ее существенного значения, вы­кинув из нее призывание Святаго Духа и благосло­вение предложенных хлеба и вина, при котором они пресуществляются в Тело и Кровь Христовы... Ни­какая ересь не выражает так открыто и нагло непо­мерной гордости своей, жестокого презрения к че­ловекам и ненависти к ним" .

"Не играйте вашим спасением, не играйте! Иначе будете вечно плакать. Займитесь чтением Нового Завета и Святых Отцов Православной Церк­ви (отнюдь не Терезы, не Францисков и прочих за­падных сумасшедших, которых их еретическая цер­ковь выдает за святых!); изучите в Святых Отцах Православной Церкви, как правильно понимать Пи­сание, какое жительство, какие мысли и чувство­вания приличествуют христианину".

"Папство подобно плоду, чья кора (оболочка) христианской церковности, унаследованной с древности, постепенно распадается, чтобы открыть его антихристианскую сердцевину".

"Право­славная Восточная Церковь от времен Апостольских и досе­ле соблюдает неизменными и неповрежденными от нововве­дений как учение Евангельское и Апостольское, так и преда­ние Святых Отцов и постанов­ления Вселенских соборов... Римская же церковь давно ук­лонилась в ересь и нововведение..." И далее: "Рим­ская Церковь... так как не хранит свято Соборных и Апостольских постановлений, а уклонилась в ново­введения и неправые мудрования, то совсем не при­надлежит к Единой, Святой и Апостольской Церк­ви".

"Была одна Церковь на земле с единою верою. Но пришло искушение, - папа с своими увлекся своемудрием и отпал от единой Церкви и веры".

"Церквами христианскими, как тебе, конечно, известно, именуются, кроме Православной нашей Церкви, церковь латинская и многие христианские общества протестантские. Но ни латинской церк­ви, ни тем паче протестантских общин не следует признавать истинными Христовыми Церквами -потому что они несообразны с Апостольским Цер­кви Божией устроением."

"Латинская церковь есть апостольского происхождения, но отступила от апостольских преданий и повредилась. Главный ее грех - страсть ковать новые догматы... Латиняне повредили и испортили Святую Веру, Святыми Апостолами предан­ную..."

"Верить по-латински... есть уклонение от Церкви, ересь".

"Верны слова Спасителя нашего Иисуса Христа: кто не со Мною, тот против Меня (Мф. 12, 30). Католики, лютеране и реформаторы отпали от Церкви Христовой. … Они явно идут против Христа и Его Церкви".

"Натворили папы в своей папской церкви раз­ных фокусов, разных ложных догматов, ведущих к фальши и в вере, и в жизни. Это вполне еретичес­кая церковь".

"Если бы римский папа был совершенно единомыслен и единодушен, единоучителен с Госпо­дом, он мог бы, хотя не в собственном смысле, называться главою Церкви, но как разномыслен и противоучителен Христу, то он еретик и не может называться главою Церкви и учить Церковь: ибо она есть столп и утверждение истины (1 Тим. 3,15), а папа и паписты - трость, ветром колеблемая, и совершенно извратили истину Христову и в уче­нии, и в богослужении (опресноки и без проскоми­дии), и в управлении, поработив своей ереси все католичество и сделавши его неисправимым, ибо папа, при всех своих ересях, признан непогреши­мым от католической церкви и, значит, неисправи­мым, противомыслящим".

"Кто бы не желал соеди­ниться из православных с католиками или лютеранами и быть с ними одно - во Христе, одною Церковию, одним обще­ством верующих! Но кто из членов этих глаголемых церк­вей, особенно предстоятелей, именующихся папами, патри­архами, митрополитами, архиепископами и епис­копами или же ксендзами, патерами, - согласится отречься от своих заблуждений? Никто. А мы согласиться с их еретическим учением не можем без вреда своему душевному спасению... Разве можно соединить несоединимое - ложь с истиною?"

См. также

1 правило Второго Вселенского Собора -

В настоящее время главой Католической церкви является Папа Бенедикт XVI, поляк по происхождению. Это первый более чем за 500 лет папа-неитальянец и первый папа-славянин. До избрания на папский престол он был кардиналом Краковским.

Избирают Римского папу кардиналы, то есть высший слои духовенства Римо-католической Церкви, который идет сразу вслед за папой. Кардиналов немного, всего около 250 человек. Они избирают папу на особом заседании, которое называется конклав.

Конклав - это интересное, идущее со средних веков установление Римской Церкви. В переводе с латыни означает «со ключом». Участников заседания вводят в некое помещение, вход закладывают кирпичами, цементируют. Выйти с конклава кардиналы могут только тогда, когда изберут нового Римского папу. В XIV веке был случай, что кардиналы полтора года не могли ничего решить, люди возмутились и заперли их, сказав, что, пока новый папа не будет избран, они оттуда не выйдут. С тех пор утвердилась такая практика. Сейчас конклавы происходят в Сикстинской капелле. Чтобы побудить кардиналов к скорейшему избранию нового папы, им каждый день дают пищу во все меньшем количестве и все худшего качества. Римский папа избирается двумя третями голосов кардиналов.

Папа руководит Римо-католической Церковью при помощи центрального государственного аппарата, который называется Римская курия. Это своего рода правительство, в котором есть подразделения, называемые конгрегациями. Они осуществляют руководство определенными областями церковной жизни. В светском правительстве это соответствовало бы министерствам.

Есть конгрегация по вопросам вероучения, которая должна рассматривать вопросы, связанные с чистотой католической доктрины. Есть конгрегация дисциплины таинств, которая рассматривает все спорные вопросы, связанные с совершением таинств. Есть конгрегация канонизации святых.

Особенное отношение к нам имеет конгрегация по делам Восточных Церквей, которая занимается униатами.

Униаты, или католики восточного обряда, - это выходцы из Православной Церкви или из древних восточных Церквей (Коптской, Армяно-григорианской и др.), которые присоединились к Католической Церкви, признали ее вероучение и главенство Римского папы, но сохранили свой богослужебный обряд. Например, на Украине или в Белоруссии - это традиционный византийский обряд, который употребляется и в нашей Церкви. Но как глава Церкви на литургии, безусловно, поминается Римский папа.

Римский папа руководит Католической Церковью как абсолютный монарх, конгрегации же являются лишь совещательными и административными органами при нем. Римо-католическая Церковь насчитывает сейчас более 600 миллионов членов. Это самая большая из христианских конфессий. Католицизм распространен прежде всего в странах Южной и Центральной Европы, а также в странах Южной и Центральной Америки (в силу того, что колонизация их осуществлялась в свое время испанцами и португальцами). Много католиков также в Северной Америке, в США, особенно в южных штатах, которые тоже были исторически связаны с Испанией, и в восточных штатах. Распространен католицизм и в таких странах Юго-Восточной Азии, как Индонезия и Филиппины. Из стран, которые входили в состав Российской империи, католическими являются Польша, страны Прибалтики - Латвия и Литва, особенно Литва. В Латвии лютеран больше, чем католиков. Эстония исторически преимущественно лютеранская страна. Там есть католики, но более всего лютеран.

Структура Католической Церкви похожа на нашу. Там есть епископат: митрополиты, архиепископы, епископы. Эта структура напоминает то, что было в древней Церкви.

У католиков есть и монашество, в отличие от православных католические монахи объединены в так называемые монашеские Ордена. Что это значит? У нас каждый монастырь живет своей самостоятельной жизнью и подчинен епархиальному архиерею. Ставропигиальные монастыри подчинены непосредственно Святейшему Патриарху. У католиков ряд монастырей с одним уставом подчиняется одному общему главе, который называется генералом монашеского Ордена. Он, как правило, является настоятелем старейшего из монастырей этого Ордена. Монастыри Ордена могут быть разбросаны по огромной территории, даже по всему миру, но тем не менее у них есть единое общее руководство, которое направляет всю их жизнь.

Орден бенедиктинцев - самый древний. Он возник еще в V веке. Его основателем был святой древней неразделенной Церкви Бенедикт (или, в нашем произношении, - Венедикт) Нурсийский. Это был монах, подвижник благочестия, который организовал первые монашеские общины на Западе и дал им устав, основанный на восточных уставах. Известен девиз преподобного Венедикта: «Молись и трудись», который он положил в основу своего монашеского устава. В XII-XIII веках возникли Ордена францисканцев и доминиканцев, названные по именам своих основателей - католических подвижников Франциска и Доминика.

Вступавшие в Орден францисканцев давали обет нищенствования. Орден доминиканцев известен в истории прежде всего тем, что именно ему было поручено ведение инквизиционных процессов, то есть процессов по выявлению, суду и казни мнимых или действительных еретиков. Сами доминиканцы любили называть себя иначе, употребляя некоторую игру слов. Дело в том, что по-латыни Dominicanes - «собаки Господни». Они так и называли себя, подчеркивая свою охранительную и антиеретическую роль. Интересно, что у нас в истории было нечто похожее с опричниками. Они присваивали себе подобный символ.

Наверное, более всех других католических Орденов известен Орден иезуитов. Он основан в 1534 году испанским дворянином Игнатием Лойолой со специальной целью - противодействия протестантизму и вообще борьбе с любыми некатолическими конфессиями. У иезуитов есть так называемый специальный четвертый обет, которого нет ни в каком другом монашеском Ордене. Три обычных монашеских обета - безбрачие, послушание и нестяжательство - всем известны, они одинаковы на Востоке и на Западе. У иезуитов есть еще обет абсолютного послушания папе.

Орден иезуитов построен очень своеобразно и интересно. Там существует многоступенчатая иерархия. Есть послушники, есть так называемые новички; на следующей ступени человек дает три обета - и потом только избранные дают обет абсолютного послушания папе. Из них уже выбираются руководящие члены Ордена. История иезуитов более или менее всем известна, так же как и их лозунг, что благая цель оправдывает средства, с помощью которых она достигается. Поныне из Ордена иезуитов выходит значительная часть епископов Римо-католической Церкви. Иезуитам принадлежат большинство католических средств массовой информации и издательств. Чтобы представить размах их деятельности, можно привести такие цифры: они руководят 94 католическими высшими учебными заведениями и 59 светскими учреждениями, не носящими специально духовного характера. Они осуществляют общее руководство всей миссией Римо-католической Церкви.

Весь мир разбит иезуитами на 50 провинций, или областей. Во главе каждой из этих областей стоит управляющий, или препозит, который руководит иезуитами на этой 50-й части мира. Иезуитам дано исключительное право не подчиняться местным католическим епископам. Они подчиняются только генералу Ордена, а тот - Римскому папе. Местный епископат не имеет никакой власти над иезуитами.

Католическая миссия на территории нашей страны сейчас в значительной мере руководится и осуществляется Орденом иезуитов.

В 1917 году, сразу же после Февральской революции, в нашей стране католиками был основан Папский восточный институт. Он должен был осуществлять руководство работой на территории России. В 20-е годы высокопоставленные представители Ватикана не раз бывали в советской России и встречались с тогдашним руководством.

Вот слова, сказанные главой миссии Ватикана на территории России французом Мишелем д"Эрбиньи в 1922 году:

«Большевизм умерщвляет священников, оскверняет храмы и святыни, разрушает монастыри. Но не в том ли как раз заключается религиозная миссия антирелигиозного большевизма, что она обрекает на исчезновение носителей схизматической мысли (речь идет о православных), то есть делает «чистый стол», tabularasa, и этим дает возможность к духовному воссозиданию России».

На протяжении 20-х и в начале 30-х годов католики активно пытались использовать ситуацию в нашей Церкви, пытались истолковать мученичество сотен тысяч православных как благоприятный шанс будущей католической миссии на территории России, освобожденной от «схизматического» влияния. Примерно так они поступают и сейчас.

В Москве есть несколько католических приходов. Сейчас кроме храма святого Людовика на Лубянке открыт костел на Малой Грузинской. Католики претендуют еще примерно на семь зданий. В Москве есть Католическая семинария, которая в отличие от многих новообразованных православных учебных заведений очень быстро получила регистрацию и помещение. Сейчас в стадии образования находится Католический университет, который официально именуется Интерконфессиональным. Они приглашают к обучению не только католиков, но и представителей других конфессий и даже вообще людей нехристианского мировоззрения, учитывая накопленный веками богатый опыт образовательной и воспитательной работы по формированию католического мировоззрения.

В Москве пребывает католический епископ. Он, правда, не является главой Римо-католической Церкви на территории России. Пока еще католики этого шага не сделали, ибо назначить епископа в Москву и назвать его экзархом всея России или дать ему титул архиепископа или митрополита было бы слишком вызывающе.

Пока еще в Москве нет униатов, по крайней мере официально. Те приходы, которые есть в Москве, - западного, латинского обряда. Там месса может совершаться и на латинском языке, и на европейских или на русском. Есть целый ряд средних школ, в которых представители Католической семинарии или прихода святого Людовика преподают Закон Божий.

У нас сейчас нет точных статистических данных о количестве католиков в России, потому что опросов по признаку конфессиональной принадлежности не проводилось. Понятно, что в Литве формальных католиков насчитывается 70-80% всего населения. Количество католиков на территории России никогда не превышало 1,5-2% населения. Поэтому если сейчас создаются какие-то епархии в Магадане или в Новосибирске, то очевидно, что главная цель - не окормление ста или двухсот католиков, а именно миссионерская деятельность, прозелитизм - обращение населения, живущего в этих местах.

В Смоленске, например, до последнего времени не было католиков. Сейчас там организован приход, который реально посещают 10 - 15 человек. Но община, которая была записана, насчитывала до 1,5 тысяч человек. Так получается потому, что есть люди, которые не являются на деле католиками, но сознательно желают католического влияния, как «цивилизованного европейского» в противовес «кондовому православию».

Представление о самостоятельном действии благодати Божией в таинствах (opus operatum), отразившееся в учении о таинствах и богослужении Римо-Католической Церкви.

Особое учение о Свщ. Писании и Свщ. Предании.

Особенности римо-католической экклезиологии и учение о верховной церковной власти епископа Рима

Чтобы приблизиться к пониманию католичества необходимо выяснить основное внутреннее начало, общий исток его религиозного развития. Православный взгляд традиционно отмечает в веросознании католического Запада преобладание рационального начала, тяготение к умопостигаемости веры и церковного бытия, которое проф. А. Катанский определил как стремление объективировать , т.е. сделать его полностью доступным человеческому восприятию, низвести небесное к земной осязаемости.

Это стремление происходит из естественной слабости человеческого сознания, которое легче воспринимает видимые проявления незримого Божественного бытия и стремится ограничиться ими. В результате такого упрощения видимая, земная составляющая постепенно вытесняет это незримое бытие из религиозных представлений человека и занимает его место. Это замещение отразилось, прежде всего, в католической экклезиологии – в преобладании представления о Церкви как о спасающей организации, видимом земном сообществе. По определению кардинала Беллярмино, данному еще в XVI столетии, «истинная есть союз людей, связанных исповеданием одной и той же христианской веры и общением в одних и тех же таинствах, под руководством законных вождей и особенно единого наместника Христова на земле». Земной образ Церкви как, преимущественно, человеческого вероисповедного сообщества привлекает своей зримой осязаемостью религиозное сознание Запада, которое более всего жаждет знания о земном пути ко спасению и уверенности в нем. Этот зримый образ Церкви часто заслоняет собой в католичестве ее невидимую, таинственную первооснову, хотя, конечно, этим замещением не исчерпывается полностью и не искажается окончательно все содержание католического церковного бытия.

Некоторые православные исследователи связывают такое преобладание земного образа Церкви над ее таинственной природой с ущербным восприятием Третьего Лица Святой Троицы, которое развилось на Западе под влиянием filioque. Духовная составляющая бытия Церкви оказалась догматически усеченной и за счет этого чрезмерно усилилась ее материальная, внешняя сторона.

Самое очевидное отличие Римо-католической Церкви от учения Вселенской соборной Церкви состоит в том, что она признает над собой верховную власть епископа Рима – римского папы, который является ее видимым главой. Во время Своего земного служения таковым был Сам Христос, Который и теперь пребывает невидимым главой Своей Церкви. Но чтобы она не оставалась и после Его вознесения на небо без видимого главы, Он поставил на земле Своего наместника, викария ап. Петра, которому вручил полноту Своей власти над всеми верующими. Как гласит об этом «Свод канонического права» 1917 года «Римский первосвященник, преемник в примате блаженного Петра не только имеет первенство чести, но высшую и полную власть юрисдикции над всей Церковью, как в вопросах, касающихся веры и нравственности, так и в тех, которые касаются дисциплины и управления Церкви, разветвленной по всему миру». Своими постановлениями епископ Рима может определять не только внешнюю жизнь Церкви, но и устанавливать новые догматы. Лишь папе в полноте доступно понимание Священного Писания и право его толкования; без его согласия недействительно любое соборное решение. Папа неподсуден Церкви, сам же имеет власть прямого суда над любым ее членом, хотя в истории Римо-католической Церкви папы неоднократно подпадали под суд Церкви.

В основе такого представления о роли Римских епикопов лежит преемство первенства, которое они наследуют от апостола Петра. В свою очередь апостол Петр становится обладателем верховной власти над своими собратьями-апостолами и всей в результате своеобразного истолкования ряда евангельских отрывков, прежде всего: – обетование основать Церковь на камне-Петре, особое обращение Спасителя к Петру после Тайной вечери () и знаменитое троекратное испытание Спасителем любви Петровой в 21 главе Евангелия от Иоанна.

Следует признать, что епископ Рима пользовался особым положением в Древней Церкви, но этот авторитет был явлением историческим, которое затем было догматизировано, это было «главенство... которое превращено... из братского отношения и преимущества иерархического – в господственное», как говорится об этом в Окружном послании 1848 г. Далеко не сразу безусловная власть пап получила признание в самой Западной Церкви. Сопротивление ей со стороны национальных Церквей Запада продолжалось достаточно долго. Последней попыткой было постановление Констанцского собора, состоявшегося в начале XV столетия, которое гласило: «Вселенский собор имеет непосредственно от Господа Иисуса такую власть, что ему должен повиноваться всякий, даже папа».

В учении о власти папы выявилась устремленность католического церковного сознания к земной, умопостигаемой составляющей религиозного бытия. Эта устремленность повлияла на восприятие основ христианского вероучения, самого образа, идеи Бога. Если в экклезиологии она проявилась в преобладании зримого образа церковной организации над ее незримой первоосновой, то в идее папства (единоличного главенства епископа Рима над Вселенской ) она проявилась как очевидная попытка человеческого сознания объективировать образ Бога, олицетворить его в «вице-Боге», «конкретизировать до крайних пределов истину церковную в лице живого папы» ... Идея папства не ограничивается, таким образом, областью практического бытия Римо-католической Церкви, она проистекает из стремления человеческого сознания к упрощению религиозных представлений, ибо для него гораздо легче заместить лик незримого и непостижимого Бога личностью Его земного, зримого наместника.

Возможность такого замещения избавляет человека от тяжкого бремени свободы, о котором Ф. Достоевский писал, что «нет у человека заботы мучительнее, как найти того, кому бы передать поскорее тот дар свободы, с которым это несчастное существо рождается». Именно это бегство от необходимости постоянно совершать свой духовный выбор и страшиться ответственности за него породило в религиозном сознании западного христианства идею папы – человека, который делает этот выбор за всех. «Рим сказал свое слово, дело окончено», – в этой древней истине католичества воплотилось желание миллионов людей знать, что существует некто, кто ближе к Богу чем они и лучше знает Его волю, а поэтому сможет избавить их от необходимости самим познавать волю Божию и мучительной неуверенности в том, что они сделали это правильно.

Но вслед за стремлением передать кому-либо собственное бремя свободы и ответственности обыденное религиозное сознание неизбежно проникается жаждой несомненной уверенности в человеке, на которого оно возложено. Чтобы правильно исполнить волю Бога, необходимо точно знать ее, получать прямое и незримое руководство Божие, поэтому видимый глава Церкви, несущий бремя выбора за всех, должен пребывать в таинственном общении с невидимым Главой, как писал об этом Фома Аквинский «С каждым папою Христос пребывает вполне и совершенно в таинстве и власти».

В этом необходимом единении Бога со Своим наместником лежат причины полумистического восприятия католическим миром служения и самой личности римского первосвященника, «некоторого смешения папы с Христом» , который пребывает в таинственной сопряженности с Ним. Возможно более тесная сопряженность папы с Богом, Которого он олицетворяет, является необходимым условием для того, чтобы миллионы людей доверили ему право собственного духовного выбора, право знать волю Божию и решать за них, как ее должно исполнить .

Нельзя не признать, что организационные достоинства единоначалия в церковной жизни выдержали испытание бурной и противоречивой историей папства. Вопрос в другом – в какой мере эта совершенная, по земным меркам, организация исполняет завещанное ей Господом служение – вести людей к спасению в Нем и какое влияние оказывает ее единовластное устроение на сознание людей, стремящихся к Нему.

Не говоря уже о том, что замещение Бога папой является прямым нарушением заповеди Десятословия – «не сотвори себе кумира», необходимость таинственного сопряжения папы с Богом оказывается, в конечном счете, разрушительной для образа Бога и веры в Него. Неизбежные земные несовершенства папы, его человеческая ошибочность и заблуждения, доказанные историей, подтачивают уверенность человека в совершенстве Самого Бога, Который столь тесно и мистически связан с личностью несовершенного папы. Близость заблуждающегося папы к Богу порождает либо неверие в , которая исповедует такую близость, либо, что еще хуже, неверие в Бога, Который допускает пребывающему под Его незримым руководством наместнику не только ошибаться самому, но и вводить в заблуждение других. Догматически искаженное восприятие образа Бога в действительности подрывает веру человека в Бога, стремление к удобству веры разрушает сам предмет веры, Бог дискредитируется земными недостатками олицетворяющего Его наместника.

Даже если допустить возможность особого столь приближенного к Самому Богу служения Римского епископа, то его необходимым церковным условием должно быть таинство, сообщающее благодать для столь высокого служения. Но такого таинства в Римской Церкви не было и нет.

Согласно экклезиологии Римо-католической Церкви папская власть обеспечивает единство Вселенской Церкви, каковой она себя считает. Это единство осуществляется через общее подчинение единому главе, которое является необходимым условием принадлежности к Церкви и свидетельством о нем. Таким образом, церковное единство осознается католичеством иерархически, тогда как Православная полагает его основу в единстве Тела Христова, в сакраментальной общности всех верных, объединенных не единством власти, а единством таинств, прежде всего, «Евхаристии как таинства церковного единения».

Следует заметить, что несомненное благотворное влияние Православия сказалось в том, что в современной католической экклезиологии преобладание земного над небесным постепенно смягчается, и представление об иерархическом вероисповедном сообществе сменяется представлением о сообществе сакраментальном, идея главенства сменяется идеей общего участия в таинстве.

В нашем столетии эти изменения с особой силой выразила в 1943 г. энциклика Пия XII «Mystici corporis», в последующие десятилетия они получили преимущественное развитие, особенно в ходе подготовки II Ватиканского собора, и оказали самое серьезное влияние на его итоговые документы, особенно, на догматическую конституцию «О Церкви» («Lumen Gentium»). В изложении основ экклезиологии в первой главе конституции, которая называется «Таинство Церкви» помимо типичных католических воззрений на роль апостола Петра и его наместника на земле православный взгляд сразу привлекает сам образ Церкви как таинства, который приходит на смену прежним схоластическим определениям.

Столь же существенно отличается от римо-католического учения о единстве Вселенской Церкви в лице папы экклезиология Вселенской и Поместной Церкви в православной традиции. По словам В. Болотова, Вселенскую составляет «конфедерация равноправных величин» или Поместных Церквей, объединенных общим вероучением и строем церковной жизни. Каждая из них совершенно самостоятельна в своей внутренней жизни и не имеет никаких прав перед другими Поместными Церквами. По словам того же В. Болотова, «Патриархат говорит о себе только то, что он есть, а папство, что оно должно быть». Как гласит «Окружное послание» (1895 г.): «Каждая в отдельности автокефальная Церковь на Востоке и Западе была всецело независима и самоуправляема во времена семи Вселенских Соборов... и епископ Римский не имел права вмешательства, будучи и сам также подчиненным соборным постановлениям».

Нельзя сказать, что глобальные изменения XX века не отразились на отношении Католической Церкви к своему видимому главе. Ослабление прежнего полумистического отношения к папе, стремление очеловечить его образ в противовес прежнему обожествлению засвидетельствовал II Ватиканский собор. Эти изменения продолжаются, хотя их характер достаточно противоречив. С одной стороны, абсурдность папы в образе полубога становится все более очевидной в самой Римо-католической Церкви, с другой стороны, слишком многое в католическом сознании связано с этим образом, он содержит в себе нечто столь существенное для всего бытия Католической Церкви, что отказ от него грозит потрясениями для всего стройного здания, называемого римским католицизмом. На папу возложено столь многое, что без него уже не мыслится и сама . Католический разум вынужден смиряться с любыми противоречиями института папства, потому что любая попытка поколебать его грозит вызвать цепную реакцию неконтролируемых изменений.

Например «Катехизис Католической Церкви», вышедший несколько лет назад под редакцией кардинала Й. Ратцингера, отводит папе весьма скромное место. Ему посвящена лишь небольшая глава, само название которой говорит о явной смене акцентов «Коллегия епископов и глава ее – Папа». Очевидно стремление затушевать истинную роль Римского епископа, хотя его реальная власть над не претерпела почти никаких изменений. «Папа, епископ Римский и преемник Св. Петра, есть постоянное и видимое начало и основа единства епископов и множества верных». «Ибо Римский первосвященник, имеет над Церковью, в силу своей должности наместника Христа и пастыря всей Церкви, полную, верховную и вселенскую власть, которую он вправе всегда свободно осуществлять» «Коллегия епископов обладает властью не иначе, как в единении с Римским первосвященником в качестве главы».

Догмат о вероучительной непогрешимости Римского первосвященника

Догмат о папской непогрешимости стал, по образному замечанию, «камнем преткновения и притчей во языцех » современного католичества. Хотя он был провозглашен сравнительно недавно, на I Ватиканском соборе 1870 г., но, наверное, ни одно из заблуждений Римо-католической Церкви, за исключением, может быть, инквизиции не порождало большего соблазна в христианском мире.

Обращаясь к истокам развития папского догмата мы должны признать, что в той или иной форме представление о непогрешимости римского епископа существовало в Западной Церкви еще в древности и всегда было предметом особой заботы выдающихся представителей папства. Во всяком случае за 15 лет до I Ватиканского собора А. Хомяков имел основания писать, что «в убеждениях истинных католиков и на практике Западной Церкви папы были непогрешимы еще в средние века». Таким образом, заслуга I Ватиканского Собора, лишь в том, что он формально ограничил папскую непогрешимость вопросами вероучения и нравственности.

В течение первого тысячелетия христианский Запад более довольствовался единоначалием в своей практической церковной жизни, которое часто оказывало на нее весьма плодотворное влияние, но не решался еще открыто заявить о своей догматической власти как о праве. Filioque и другие новшества пытались оправдать ссылкой на их мнимую древность, представить их не нововведениями, а частью уже существующей традиции. Решающее значение в утверждении идеи непогрешимого папы сыграл Великий раскол, окончательно освободивший папу от любой внешней зависимости.

Вскоре после Великого раскола возникла необходимость вероучительной консолидации самой Западной Церкви, утратившей связь с объединяющим соборным началом, которое пребывало в Церкви Вселенской. Как пишет об этом А. Хомяков «Или истина дана единению всех... или она дается каждому лицу взятому порознь». Сам Рим подал пример пренебрежения единством церковным и вероучительным, и теперь он вправе был ожидать подобного же отношения к себе со стороны Церквей Запада, которые еще сохраняли значительную степень самостоятельности

С другой стороны, христианскому сознанию Запада пришлось столкнуться с болезненными надломами в своем духовном развитии: инквизиция, Реформация, а затем Просвещение и антицерковные революции – все это раз за разом подтачивало веру в саму способность осознанного духовного выбора и обостряло желание освободиться от него. Поэтому нет ничего удивительного в том, что в конце прошлого столетия церковное сознание католичества молчаливо согласилось переложить бремя этого духовного выбора и ответственности за него на римского первосвященника, предварительно наделив его непогрешимостью.

Было бы, однако, несправедливо утверждать, что церковный разум Римо-католической Церкви безропотно согласился с этим угашением духа евангельской свободы. Созыву I Ватиканского собора предшествовала упорная борьба представителей так называемого ультрамонтанского движения, которое стремилось к утверждению абсолютной власти пап, со сторонниками преобразований в духе церковной конституционной монархии. Принятие догмата о папской непогрешимости столкнулось с серьезной оппозицией на самом Ватиканском Соборе и значительная часть отцов собора покинула его в знак протеста. После окончания Собора часть представителей оппозиции объединились в старокатолическое движение для того чтобы возродить вероучение и жизнь Западной Церкви до Великого раскола. С движением старокатоликов, вернее, с их попытками воссоединения с Православной Церквью для основания Поместной Православной Церкви Запада были связаны самые серьезные надежды православного богословия в прошлом столетии, которым, к сожалению, не суждено было сбыться.

В своем законченном виде учение о непогрешимости римского первосвященника, принятое на I Ватиканском Соборе в 1870 г., гласит: «твердо держась предания, дошедшего до нас от начала Христовой веры, мы, ... учим и объявляем, как богооткровенное учение, что когда римский первосвященник говорит ех cathedra т.е. когда, исполняя свое служение, как пастырь и учитель всех христиан, он в силу своей высшей апостольской власти, определяет учение о вере и нравственности, которое должна содержать вся , он через Божественную помощь, обещанную ему в лице блаженного Петра, обладает тою непогрешимостью, которой Божественный Спаситель благоволил наделить Свою Церковь, для определения учения относительно веры и нравственности, и что, поэтому такие определения римского первосвященника сами по себе, а не по согласию Церкви, неизменны».

По сути своей ватиканский догмат, как его иногда называют, является лишь оборотной стороной того мистического восприятия личности папы, о котором уже говорилось, вероучительным расширением верховной церковной власти, которой наделен епископ Рима. Если папа столь близок к Богу, что может решать, что должно делать, то он, безусловно, обязан знать это должное, быть пророком по должности. Человек мечтает переложить на кого-нибудь бремя личной свободы и ответственности, но, вместе с тем, он хочет уверить себя в том, что вверяет свою свободу именно тому, кто знает как ею распорядиться, имеет прямой доступ к истине. По выражению Л. Карсавина догмат о папской непогрешимости был «логическим выводом... из самой природы католической идеи. Раз существует видимо истинная церковь и в ней истинное учение и орган, хранящий его, необходимо, чтобы решения и мнения этого органа были непогрешимы, иначе истинное учение Церкви неведомо, а истинная невидима».

Православное богословие понимает непогрешимость Церкви как ее способность сохранять неизменно Христово учение, которое даровано всем людям на все времена. « Православная исключает возможность догматического прогресса и исходит из того, что христианское учение всегда тождественно в своем содержании, и развитие возможно лишь, в степени усвоения богооткровенной истины, но не в ее объективном содержании, иными словами Дух Святый восполняет преподанное Господом, но Церкви не дано обетование новых откровений» . Как гласит об этом Окружное послание (1848 г,): «принимающий новое учение признает как-бы несовершенною преподанную ему православную веру. Но она, будучи уже вполне раскрыта и запечатлена не допускает ни убавления, ни прибавления...»

В догмате о непогрешимости Римского первосвященника ее предмет понимется гораздо шире, не только как вероизложение уже существующего учения, но как определение новых учений. Если православное понимание области действия непогрешимости по сути своей консервативно, то католическое – прогрессивно. В самой Католической Церкви возможность догматического развития стала признаваться лишь с середины XIX в. и связана с появлением таких нововведений в ее жизни, которые не могли быть отнесены к древнему наследию неразделенной Церкви. Кардинал Джон Ньюмен, с именем которого связывается развитие этого учения, определил его в таких словах: «Свщ.Писание начинает собою процесс развития, которое им не завершается».

Идея догматического развития возникла в качестве необходимой предпосылки последующего утверждения непогрешимости Римского первосвященника, ибо такое развитие необходимо требует опоры на какой-либо внешний критерий, позволяющий определять истинность новых догматических откровений. Единственным критерием такого рода может служить Римский первосвященник, выступающий ех cathedra.

В православном миропонимании непогрешимость, как дар, основана на непреложном свойстве Церкви – ее святости: непогрешима, потому что свята. Для того, чтобы хранить богооткровенную истину недостаточно умозрительного знания о ней, необходимо знание внутреннее, претворенное в истинной жизни, в святости, ибо правое знание о Боге возможно только в праведной жизни в Нем.

Этот неотъемлемый дар святости принадлежит всей Церкви, в ее полноте Тела Христова. как Тело Христово предполагает равновеликую ответственность всех его составляющих в сохранении истины которой Оно живет. Только вселенскому единству Церкви земной и небесной, соборному единодушию клира и верных принадлежит истинная святость бытия, святость, из которой рождается истинная непогрешимость веры. По словам «Окружного послания» 1848 г. «у нас ни патриархи, ни Соборы никогда не могли ввести что-нибудь новое, потому что хранитель благочестия у нас есть самое тело Церкви, т.е. самый народ».

Ватиканский догмат со всей очевидностью противоречит сохраняемому церковной полнотой тождеству истинной жизни и истинной веры. Он отчуждает вероучительную истину от нравственной, ибо, по учению Римо-католической Церкви, «в частной жизни, в своем сознании, как верующий и как ученый, папа вполне погрешим и может быть даже весьма грешен, но, как верховный первосвященник, – он безупречный сосуд Духа Святаго, который сам движет его устами в учительстве Церкви. Таким образом, между хранителем истины – папой и истиной, сохраняемой им, нет внутренней связи, нет существенного тождества» . Истина принадлежит не внутреннему свойству Церкви, а ее институту. «не потому непогрешима, что свята, а потому, что имеет верховного первосвященника» , чрез которого при необходимости всегда действует Дух Божий.

Отчуждение вероучительной истины от Церкви есть одно из проявлений общего бегства от свободы и ответственности, которое породило сам институт единоличной церковной власти. веры принадлежит всем верным Церкви, все верные облечены долгом сообща блюсти истину, но обыденное религиозное сознание бежит своего долга и ответственности за его соблюдение и вверяет эту ответственность одному человеку – епископу Рима. Она отчуждает истину от среды святости, в которой она только и может пребывать – от полноты церковной, ибо непогрешимость Церкви покоится не на святости всей ее полноты, – клира и верных, Церкви земной и небесной, а на институте папства.

Эта зависимость истины, принадлежащей только всей Церкви, от института – места и лица немыслима в православном веросознании. Ибо, как гласит Окружное послание Восточных Патриархов: «Св. отцы... научают нас, чтобы мы не по престолу судили о православии, но о самом престоле и седящем на престоле – по божественным Писаниям, по соборным уставам и определениям и по вере, всем проповеданной, т.е. по православию непрерывного учения Церкви».

Непогрешимость римского первосвященника не произвольна, а вступает в действие только при соблюдении ряда условий. Во-первых, Римский первосвященник имеет право непогрешимого учительства не как частное лицо, а только когда он исполняет «свое служение, как пастырь и учитель всех христиан, т.е. действует ex cathedra. Затем, область непогрешимости ограничена «учением о вере и нравственности».

При всей видимой стройности этих условий, нельзя не заметить их крайнюю неопределенность, недопустимую при различении божественной истины от частных определений. По сути, большинство папских определений так или иначе связаны с вопросами веры или нравственности, в любой энциклике он выступает, как пастырь Вселенской Церкви, и опирается на свой апостольский авторитет. Означает ли это, что все папские энциклики обладают «тою непогрешимостью, которою Божественный Спаситель благоволил наделить свою »?

Обилие таких двусмысленностей вызвало недоумения сразу же после утверждения догмата о папской непогрешимости. Однако папа Пий IX категорически отказался дать четкие критерии границ непогрешимости, заявив в 1871 г.: «Некоторые хотели, чтобы я разъяснил соборное определение еще больше и точнее. Я этого делать не хочу. Оно достаточно ясно».

Неопределенность критериев непогрешимости усугубляется еще и тем, что «папа наделен даром активной и пассивной непогрешимости, т.е. дар непогрешимости пребывает в епископе Рима пассивно, когда он держится исповедания веры, и активно, когда он излагает вероучительное определение» . Папа имеет полное право объявить любое из своих суждений относительно веры и нравственности, (а таких большинство), богооткровенной истиной, т.е. большинство его высказываний потенциально непогрешимы, и могут действительно стать такими в любой следующий момент. Об этом свидетельствует, например, Л.Карсавин, которого нельзя заподозрить в антипатиях к католичеству, замечая, что «любое догматическое положение можно и отнести и не отнести в область безошибочных».

Существует, таким образом, область пассивной непогрешимости Римского первосвященника, которую наполняют веро- и нравоучительные положения, обладающие потенциальной непогрешимостью. Каждое из них может стать реально непогрешимым в католическом веросознании по воле Римского первосвященника, наделенного даром реализации своей пассивной непогрешимости в действительности. Определить границы этой области, как мы уже выяснили, почти невозможно, поэтому большинство высказываний Римского понтифика могут стать предметом его непогрешимого учительства.

Нетрудно убедиться, что такая возможность заставляет каждого католика относиться к любым словам первосвященника Рима как к потенциальной истине, она сообщает относительную непогрешимость большинству суждений правящего папы. Право непогрешимого учительства, вполне возможно, было даровано Римскому епископу не для того, чтобы он пользовался им, а для того, чтобы его паства знала, что он им может воспользоваться . Смысл Ватиканского догмата состоит не в абсолютной непогрешимости отдельных высказываний папы, а в относительной непогрешимости всего, что он говорит и делает.

Нельзя недооценивать подспудного влияния этой относительной непогрешимости на сознание католического мира, достаточно отягощенное мистическим восприятием личности папы, о котором уже говорилось. Такое восприятие высказываний римского понтифика религиозным сознанием Римо-католической Церкви подтверждают свидетельства, например, Н. Арсеньева, Л. Карсавина, митр. Никодима и др.

Но как только папа умирает, с прекращением его понтификата прекращается и действие этой потенциальной непогрешимости, ибо он уже не может реализовать ее. Фактически, каждый римский первосвященник имеет свою собственную непогрешимость, которая живет вместе с ним и умирает вместе с ним, дабы не осложнять жизнь его наследникам. Каждый первосвященник Рима имеет на время правления в своем распоряжении действенное средство влияния (если не давления) на сознание верующих и защиты от критики, которое уходит из жизни вместе с ним, чтобы ни ни его наследник не несли ответственности за его ошибки, ибо всегда можно, по выражению Л.Карсавина, «так понять и истолковать непогрешимость римской Церкви.., чтобы можно было... признать ошибающуюся безошибочность папских решений».

В этой связи нельзя не заметить, что римские первосвященники весьма предусмотрительно почти никогда не пользовались правом вероопределения ex cathedra, оставляя своим преемникам свободу будущих истолкований и, если необходимо, опровержений.

То, что основной целью догмата о непогрешимости епископа Рима в делах веры и нравственности было и остается стремление к потенциальной непогрешимости любых его суждений косвенно подтверждает расширительное развитие, которое эта потенциальная составляющая папской непогрешимости получила на II Ватиканском Соборе. В догматическом постановлении «О Церкви», верующим предписывается подчинение не только официальным вероучительным определениям папы, но и тому, что говорится не ех cathedrä «Это религиозное подчинение воли и разума должно особенно проявляться в отношении аутентичного учительства Римского первосвященника, даже когда он не говорит «ех cathedra»; следовательно, его верховное учительство должно приниматься с благоговением, суждение, им высказанное, приниматься чистосердечно согласно выраженной им мысли и воле, или в частом повторении одного и того же учения, или же в самой форме выступления».

Дальнейшее развитие этого психологического механизма мы можем наблюдать в новом «Катехизисе Католической Церкви». В нем уже явственно говорится о том, что использование дара непогрешимости «может облекаться в различные проявления», ибо: «Божественная помощь дана... преемникам апостолов, учащим в общении с преемником Петра, и, особым образом, епископу Римскому, когда, не претендуя на безошибочное определение и не вынося «окончательного решения», они предлагают... поучение, которое приводит к лучшему разумению Откровения в вопросах веры и нравственности. Верующие должны дать «религиозное согласие своего духа» такому обычному поучению; это согласие отличается от согласия веры, но в то же время продолжает его» .

История изобилует примерами заблуждений и даже еретических суждений римских епископов, в частности, такими как полуарианское исповедание папы Либерия в IV в. и монофелитство папы Гонория в VII в.

Учение об исхождении Св. Духа не только от Бога-Отца, но «и от Сына» (filioque)

Учение Римо-католической Церкви об исхождении Св. Духа не только от Отца, но и от Сына, явилось одной из основных догматических причин разделения Церквей и до сих пор остается важнейшим вероучительным заблуждением католичества, которое препятствует любому возможному единению.

В качестве богословского мнения учение о filioque возникло задолго до разделения Церквей. Оно исходит из своеобразного толкования ряда евангельских отрывков, в которых можно усмотреть указания на такое исхождение. Например, в Евангелии от Иоанна (15:26) Спаситель говорит: «Когда же приидет Утешитель, Которого Я пошлю вам от Отца, Дух истины, Который от Отца исходит », и в Его словах усматривается прямое доказательство исхождения от Него Св. Духа, Которого Иисус обещает послать от Себя. Очень часто используются стих из , когда Иисус «сказав это, дунул, и говорит им: приимите Духа Святаго » и слова ап. Павла в Послании к Галатам «Бог послал в сердца ваши Духа Сына Своего » (), а также ряд других отрывков.

Следует учитывать, что евангельское представление о Третьем Лице Св. Троицы не отличается такой же полнотой и определенностью как ветхозаветное учение о Боге-Отце и новозаветное учение о Боге-Сыне. Почти все, известное нам о Третьем Лице Св. Троицы, содержится в прощальной беседе Господа с учениками на Тайной Вечери в изложении Евангелия от Иоанна. Парадоксальным образом мы больше знаем о благодатном участии Св. Духа в жизни мира, чем о его Троическом бытии. Принципиальная ограниченность земных представлений в описании троических отношений, о которой писал Св. Григорий Богослов : «Объясни... мне нерожденность Отца, тогда и я отважусь естествословить о рождении Сына и об исхождении Духа» более всего коснулась образа исхождения Св. Духа. Достаточно рано односторонние воззрения на Второе Лицо Св. Троицы проявились в савеллианской и македонианской ересях.

Значительное развитие это учение получило на II Вселенском Соборе, отцы которого вместо краткой никейской формулы «веруем и во Святаго Духа» дали развернутое определение «и в Духа Святаго, Господа Животворящего, Иже от Отца исходящего», которое достаточно определенно свидетельствует о способе исхождения Св. Духа и не дает оснований для разномыслии, впоследствии утвердившихся в западном богословии в учении об исхождении Его «и от Сына».

Распространение на Западе учения о filioque связывают с именем блж. Августина , который учил о Св. Духе как «о самом общении Отца и Сына и, ... той самой божественности, под которой разумеется... взаимная любовь между собою Того и Другого». На его авторитет прямо ссылается Толедский собор 688 г.: «Мы принимаем учение великого учителя Августина и следуем ему».

В своем богомыслии как Запад так и Восток исходил из тех наименований и ипостасного порядка Лиц Св. Троицы, которые были указаны Самим Господом в заповеди «идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Св. Духа " ().

С другой стороны, человеческий разум невольно пытался постичь тайну небесного бытия Лиц Св. Троицы, прилагая к Ним смысловую окраску, которую Их имена имели в земных представлениях. При этом общее представление о Третьем Лице Св. Троицы во многом определялось Его наименованием в Евангелии, т.к. более полного знания о Нем Откровение нам не дает.

Рассматривая filioque как соблазн человекоуподобления в представлениях о божественном бытии Св. Троицы мы видим как искажающее воздействие человеческого сознания проникает чрез наименование Лиц Св. Троицы в образ постижения Их неизреченного бытия. Слово Божие – Вторая Ипостась Св. Троицы – имеет вечное бытие с Богом-Отцом, временнòе Его воплощение превосходило пределы нашего постижения, поэтому, если Родителю усвояется имя – Отец, а Родившемуся – Сын, то только в Их явлении человеку. Наименование Третьего Лица Духом Святым также не что иное как снисхождение к человеческим понятиям. Неизбежность такого снисхождения остается единственной причиной того, что Первая, Вторая и Третья Ипостаси Св. Троицы умопредставляются как Отец, Сын и Св. Дух. Суждение об Их внутренней жизни не может быть основано на этом человеческом умопредставлении. Нам известно только, что Первое Лицо Св. Троицы является причиной бытия Сына и Св. Духа, внутренняя же жизнь Божества недоступна человеческому определению. Другими словами, богословие может только утверждать, что в Боге Три Ипостаси одинаковой совечности, и что Одна из Них – причина бытия Двух Других. Об остальном блж. Августин говорил, что «это не может изъяснить язык даже ангельский, а не то человеческий» .

Два первых Лица Св. Троицы обладают совершенно определенными собственными чертами, которые позволяют различать род Их троического бытия без всякого смешения. Логическая связь Отца и Сына есть связь непосредственная... Оба понятия немыслимы одно без другого, ибо когда мы произносим слово «Отец», то мы тем самым мыслим эту личность обладающей свойствами отца, то есть имеющим Сына. Логическая связь Отца и Духа Святаго уже не имеет такой силы, ибо между словами «Отец» и «Дух» нет столь же непосредственной связи как между «Отец» и «Сын». У нас нет и Господь не открыл нам какого-либо особого наименования третьей Ипостаси, которое связывало бы ее с именем первой столь же необратимо как последняя связана со второй. «Отец» и для Духа Святаго является прежде всего как Отец Сына . В этом и заключается логический соблазн рассудочного восприятия откровения о Св. Троице как идущего от Отца к Сыну и чрез Сына ко Св. Духу .

Кроме того сама историческая последовательность откровения Лиц Св. Троицы в Св. Писании, повествующем вначале о Боге-Отце и прикровенно – о Боге-Сыне, затем – о Боге-Сыне и прикровенно – о Св. Духе может восприниматься рациональной богословской мыслью как обоснование того неравноценного рода троического бытия Св. Духа, который утвердился на Западе с принятием filioque.

Св. Дух в учении о Св. Троице отличает, по словам В.Лосского «характерная безымянность». По мысли Фомы Аквинского у Третьего Лица Св. Троицы нет собственного имени и имя «Дух Святый» дано ему согласно обычаю Священного Писания . Наименование Святаго Духа указывает черты бытия, приложимые, в известной степени, и к Отцу и к Сыну, Которым присуща и духовная природа и святость. Таким образом, определяющие бытие Св. Духа признаки могут более выражать содержание всей троичной жизни, нежели собственное ипостасное бытие Третьего Лица или, по словам , «наименование «Дух Святой» как таковое можно было бы также относить не к личностному различению, а к общей природе Трех» . С известной долей уверенности, мы можем говорить, что в этом же русле развивалась и мысль блж. Августина , когда он говорил Св. Духе как «о самом общении Отца и Сына и, ... той самой божественности, под которой разумеется... взаимная любовь между собою Того и Другого». В данном случае мы опять-таки видим указание на личное, ипостасное свойство Третьего Лица Св. Троицы, соотнесенное с бытием двух первых Лиц и Св. Дух становится как-бы зависимым, служебным Лицом Св. Троицы, Его собственное ипостасное бытие угнетено.

Подобная же неопределенность отличает наше человеческое представление об образе обретения Св. Духом Своего Троического бытия, ибо «термин «исхождение» можно принимать за выражение, относящееся не к одному только Третьему Лицу». Оно не имеет той силы единосущия Отцу, которую предполагает рождение Сына.

Соблазн filioque состоит, прежде всего в том, что вносится разделение в единую Первопричину бытия лиц Св. Троицы, Которой является Бог-Отец. Появляются два источника троической жизни, некий намек на двоицу: Отец, рождающий Сына и Отец вместе с Сыном, изводящие Св. Духа. Становится непонятным, как можно мыслить Бога-Отца – Единой причиной видимого и невидимого мира, если рядом с Ним будет существовать сопричина, хотя бы и в лице Сына.

Учение об исхождении Св. Духа «и от Сына» укрепляет преобладание усийного начала в троической природе, «превосходство природного единства над личностной троичностью» . Сохранить ипостасное различение Лиц Св. Троицы возможно только в пределах православного богословия, которое укрепляет это различение двумя особыми способами происхождения – рождением Сына и ничем не умаленным по сравнению в Ним исхождением Св. Духа.

Принимая во внимание трудности богословского осмысления образа Троического бытия Третьего Лица Св. Троицы, православное сознание в любом случае не может согласиться с фактом произвольного изменения соборно утвержденного Символа веры, которое послужило основной причиной Великого раскола и несомненно остается на совести духовных вождей Запада.

Учение Римо-католической Церкви о первородном грехе и первозданной праведности

Особенности католического богословия в учении о первородном грехе исходят, прежде всего, из его взгляда на природу человека как таковую, когда она находилась, по выражению схоластиков, в «состоянии чистой естественности». Это естественное состояние было изначально противоречивым, ибо душа человека, созданная по образу и подобию Божию, устремлялась к Творцу, но вступала в столкновение с низменными побуждениями его физической природы.

Естественная двойственность природы первых людей преодолевалась особым Божественным воздействием, получившем название «благодати первозданной праведности», которая присутствовала в человеке наряду с образом и подобием Божием. Ее воздействие было призвано удерживать его духовную и телесную природу в сопряженном равновесии, не давая развиться изначально заложенной в творении противоречивости природы человека. Райское совершенство человеческой природы не было ее естественным состоянием, оно поддерживалось особым сверхъестественным воздействием «первозданной благодати».

В этом взгляде мы видим первое проявление идеи отчужденной благодати, довлевшей над средневековым католическим богословием. Один из виднейших католических богословов кардинал Беллармино писал, что «совершенства первого человека не были внедрены или вложены в его природу в качестве даров естественных, они были... приданы ему в качестве даров сверхъестественных». Благодать мыслится как отчужденное действие Бога, независимое от человека и непричастное ему, ибо совершенная благодать Божия не может стать частью его полугреховной природы. Она искусственно имплантируется в душу человека, не изменяя ее содержания, а лишь сдерживая врожденное противоборство плоти и духа.

Грехопадение лишило природу человека этого укрепляющего воздействия Божественной благодати, и она возвратилась в свое естественное состояние, подверженное борению духа и плоти. Благодать, пребывавшая чуждой природе человека, была изъята из нее, и в этом состоянии человек несет бремя гнева Божия за ее утрату, но само оно является совершенно естественным для его изначально безблагодатной природы. Лучше всего об этом говорит тот же Беллармино, который сравнивает состояние человека до и после грехопадения с разницей между одетым человеком и раздетым.

Важнейшим следствием такого взгляда на сущность грехопадения, которое повлияло на все богословие католичества, прежде всего, на его сотериологию, стало искаженное представление об отношении Бога к миру и человеку. В католическом миросозерцании не столько человек изменяет свое отношение к Богу после первородного греха, сколько изменяет Свое отношение к Своему творению. Человек остается в состоянии «чистой естественности» и лишается благодатной милости Бога, Который удаляется от Своего творения, отделяет Себя от него. Мы вновь возвращаемся к образу Ветхозаветного Бога-Судии, Который поставил ангела Своего с огненным мечем у врат рая и отсек от Себя человека. В таком понимании первородного греха произошло возрождение ветхозаветного начала, и деятели Реформции вполне справедливо обвиняли католичество в подмене Нового Завета Ветхим.

Православие никогда не решалось видеть в Боге вражду к человеку. По словам свт. Иоанна Златоуста : «Не Бог враждует против нас, но мы – против Него. Бог никогда не враждует». Не Бог отдаляется от человека, но человек уходит по стопам блудного сына на страну далече, не Бог полагает ветхозаветную вражду между Собою и родом человеческим, а человек отвергает неизменную любовь Божию. По словам патриарха Сергия «Грех удаляет человека от Бога, а не Бога – от человека» .

Основания для такого представления о первородном грехе были заложены еще блж.Августином, но своего полного развития оно достигло в эпоху схоластики в трудах Ансельма Кентерберийского и, в особенности, Иоанна Дунс Скота. Завершил изложение учения о первородном грехе и первозданной праведности декрет Тридентского собора, а впоследствии оно проявилось в догмате о непорочном зачатии Богородицы.

Такое понимание природы первородного греха в основе своей сохранилось в Католической Церкви доныне. Так «Катехизис Католической Церкви» гласит: «Церковь учит, что нашим прародителям и Еве было дано состояние «первородной святости и праведности» ... Внутренняя гармония человеческой личности... составляет состояние, называемое первородной праведностью... вся эта гармония первородной праведности, предусмотренная для человека в Божием замысле, была утрачена по греху наших прародителей».

Православный взгляд на природу первородного греха отличается тем, что человек мыслится изначально совершенным творением Божиим, чуждым всякого греха и разделения духа и тела, пребывавших в гармонии и общении с Творцом. Первородный лишил человека не только возможности такого общения, но исказил первобытное совершенство человеческой природы, помрачил образ Божий в ней и в прародителях, стал наследием всего человечества. После падения человеческая природа находится в противоестественном состоянии, она приобрела наклонность ко греху, прежде чуждому, стала подвержена смерти, возникло раздвоение устремлений души и тела.

Римо-католическое учение о спасении

С представлением Римо-католической Церкви о первородном грехе, в котором лишает человека дара Своей благодати, непосредственно связано ее учение об избавлении от губительных последствий этого греха, т.е. о спасении. Жизненно важное значение учения о спасении в любой религиозной системе состоит в том, что оно говорит не об отвлеченных богословских представлениях, а о том, что должен делать человек в этой жизни, чтобы заслужить лучшую участь в жизни будущей. Как писал об этом патр. Сергий: «Вопрос о личном спасении не может быть лишь теоретической задачей, это вопрос самоопределения» .

Католический взгляд на личное спасение человека с необходимостью исходит из тех взаимоотношений Бога и человека, которые установились после грехопадения, после которого изменил Свое отношение к человеку, отдалил Себя от него и лишил содействия Своей благодати. Из этого представления в католичестве развился классический средневековый образ ветхозаветного Бога-Судии, враждующего на человека за его грех.

Этот искаженный образ гневающегося Бога неизбежно изменил отношение к нему человека, он вызывал в его душе страх вместо желания уподобиться Ему. Человек пытался смягчить гнев Божий, умилостивить Его непреложную справедливость удовлетворением за грехи. По словам Ансельма Кентерберийского «любой с необходимостью требует или удовлетворения или какого-либо наказания» . Однако должное удовлетворение Богу не в силах человеческих, только страдания и Христа достойно искупают грех человека и возвращают ему дар оправдывающей благодати. Но эта благодать не дается втуне, условием ее дарования должна быть «некоторая заслуга со стороны самих людей».

Разумеется, в католическом таинстве крещения также как и в православном происходит исцеление язвы первородного греха, но для восполнения своего спасения человек должен еще принести удовлетворение Божественной справедливости за свои грехи. Таким образом, прекращение действия первородного греха не прекращает отчуждения Бога от человека, порожденного этим грехом. Что может человек предложить Богу в возмещение за свои грехи? Очевидно, только своими добрыми делами он может снискать благоволение Божие, мерой добрых дел человек деятельно участвует в собственном спасении, основой которого служит искупительная жертва Христа.

Впервые учение об удовлетворении Божией справедливости добрыми делами изложил в XI в. Ансельм Кентерберийский, хотя истоки его лежат в правовых представлениях античного Рима, которые были усвоены западным христианством, а также в том взгляде на собственное участие человека в совершении своего спасения, который высказал в V в. Пелагий. Затем оно получило развитие в трудах Фомы Аквинского и было подтверждено Тридентским собором. Впоследствии его влияние также сказалось на развитии русской богословской науки. При всей видимой логической стройности такого взгляда на спасение человека он оказал разрушительное воздействие на церковное сознание и жизнь средневекового католичества и послужил прямым поводом к возникновению Реформации с ее учением о спасении только верой.

Веросознанию Православия чужда сама мысль о правосудии Божием, которое не может простить ни одного греха без соответствующего удовлетворения и превращается в католической схоластике в некую фатальную и независимую от Бога силу. Православное понимание спасения исходит из идеи Бога, Который превосходит в Своем добре человеческие понятия о неизбежном воздаянии и не требует удовлетворения за грех. Источником наказания за содеянные прегрешения является не неумолимая правда Бога, не ответ Его оскорбленного правосудия, а сила греха, проклятия и смерти, следствие губительного соприкосновения со злом, которому человек подвергает себя в греховном отпадении от Бога.

Понимание спасения как удовлетворения делами добра за грехи искажает взаимоотношения Бога и человека, ибо оно исходит из стремления к взаимной выгоде. и человек вступают в своего рода сделку, лишенную нравственного отношения друг ко другу или «правовой союз», по определению патриарха Сергия: человек приносит Богу свои добрые дела, чтобы избавить себя от Его гнева, а Бог удовлетворяет ими Свою справедливость. «Бог, по католическому учению, ищет не святости, как общего устроения души, а именно обнаружений этой святости вовне; оправдывают человека именно дела» . Такой род отношений Бога и человека неизбежно обесценивает духовное, нравственное содержание добра, творимого человеком в уплату за грех. Добро, творимое в уплату за грех, приобретает характер самонаказания, становится нравственно безразличным предписанием закона, родом жертвоприношения и, естественно, остается чуждым его природе.

Религиозная и нравственная ущербность такого понимания спасения заключается в том, что изменяется само содержание той перемены в отношениях Бога и человека, которая называется спасением. В католическом миросозерцании смысл спасительного удовлетворения справедливости Божией состоит в том, чтобы сменить Его гнев на милость, изменить отношение Бога к человеку, вернуть то расположение, которого Он лишил человека после грехопадения. Соответственно, необходимость изменить отношение самого человеку к Богу неизбежно мыслится второстепенной, хотя именно в этом подлинный смысл спасения, ибо не должен переменить Свое отношение к человеку, удовлетворившись предложенными добрыми делами и отменив наказание, а человек должен изменить свое отношение к Богу, Который никогда не изменяет Своей любви к нему.

Изменение отношения человека к Богу, т.е. нравственное, духовное изменение природы человека неизбежно становится второстепенным, ибо спасение мыслится, прежде всего, как избавление от наказания за грех, а не от самого греха, «как избавление от страдания, причиненного грехом» . Само целеполагание спасения, в данном случае, не требует внутреннего изменения человека, ибо оно заключается в обратном – в стремлении изменить отношение к себе Бога, как писал об этом патр. Сергий: «Спасение... как перемена гнева Божия на милость..., действие, совершающееся только в Божественном сознании и не касающееся души человека» .

Но если спасение совершается лишь в глубинах Божественного сознания, каким образом оно водворяется в душе человека, лишенной внутреннего изменения? Освобождение от греха приняло в религиозном сознании католичества образ отчужденной благодати, «самодвижущейся праведности, которая водворяется в человеке и начинает в нем действовать помимо и даже почти вопреки его сознанию и воле». Очистительное действие Бога не требует духовной готовности человека, оно посылается ему за исполнение некоей меры добрых дел и перерождает его душу вне нравственного усилия с его стороны, но «оправдание есть дело не магическое, а нравственное» , ибо Господь желает не количества добрых дел, а возвращения человека в дом Отчий, изменения его отношения к Своему Отцу – изменения духовного, нравственного, а истинное доброделание возможно только как следствие такого изменения.

Следует добавить, что, разумеется, речь идет не об отрицании необходимости нравственного совершенства личности в католическом учении о спасении, скорее можно говорить лишь об изменении соотношения между составляющими процесса спасения, которое мыслится, прежде всего, как смягчение Божия гнева через удовлетворение Его справедливости и уже во вторую очередь как внутренне перерождение самого человека.

Эти очевидные противоречия католического богословия стали предметом ожесточенной критики в эпоху Реформации, которая привела к значительным изменениям в традиционных юридических воззрениях на соотношение Божественной заслуги и человеческой в деле спасения. В ответ на обвинения в умалении достоинства жертвы Христовой в Католической Церкви родилось учение о так называемом «влитии благодати» (infusio gratiae), которая действует как сверхъестественный дар Божий, вселяющий спасающую святость в душу человека независимо от его заслуг.

Кроме того, такое действие Божие становилось в определенном смысле предопределяющим, одних оно избирало ко спасению, другие были лишены его, не имея возможности изменить свою судьбу. Влитие спасающей благодати извне лишало человека возможности участия в собственном спасении, которое приходило свыше вне его воли и в нем мы вновь сталкиваемся с идеей отчужденной благодати.

Остается без ответа вопрос: в чем состоит заслуга человека, если в умножении святости он остается лишь проводником воли Бога. Человек не может участвовать в своем спасении, ибо остается неразрешенным основное противоречие правового миропонимания «насколько возрастает цена заслуг человеческих, настолько является ненужной заслуга Христа». Чтобы не замещать своим пелагианским усилием Бога человек отчуждается от возможности творения добра. Логически последовательное развитие такого состояния неизбежно приводит сознание западного христианства к косвенному отрицанию смысла и ценности дел добра и, следовательно, самого добра как такового, как пишет об этом патр. Сергий «собственно говоря дела человека не нужны, не должны иметь оправдательной силы».

Мариальные догматы Римо-католической Церкви

В течение последних полутора столетий частью вероучения Римо-католической Церкви стали два новых догмата: о непорочном зачатии Девы Марии и о Ее телесном вознесении на небо, получивших название мариальных. Догматизация этих частных богословских воззрений стала осуществлением идеи догматического развития, усвоенной Римо-католической , и еще более отдалила ее от наследия Церкви Вселенской.

Первые попытки богословского обоснования непорочного зачатия Девы Марии связаны с именем западного богослова IX в. Пасхазия Радберта, но корни его несомненно лежат в том благоговении, которым от времен апостолов была окружена Матерь Господа нашего.

Особое почитание самого зачатия Пресвятой Богородицы в Западной Церкви связано с причинами более историческими чем догматическими. Оно приобрело распространение в XI веке и совпадает с окончательным утверждением обязательного целибата папой Григорием VII. Это нововведение натолкнулось в среде католического духовенства на упорное сопротивление, и в противовес насильственному утверждению безбрачия развилось почитание непорочного зачатия Пресвятой Девы Марии, которым освящалось достоинство и святость брачной жизни во всей ее полноте.

В дальнейшем почитание Богородицы получало все более широкое распространение и получило окончательное догматическое признание в 1854 г., когда папа Пий IX провозгласил учение о непорочном зачатии Пресвятой Девы Марии догматом Римо-католической Церкви.

В основе этого догмата лежит представление о том, что «для того, чтобы воплотится и стать «совершенным человеком» Божественное Слово нуждалось в совершенной природе, не зараженной грехом» . Для этого необходимо было присвоить Матери Господа нашего непричастность наследуемому нами первородному греху. Поэтому догмат о непорочном зачатии устанавливает, что, несмотря на естественный образ своего рождения, Пресвятая Дева по особому благодатному дару свыше уже от утробы матери пребывала в совершенном и безгрешном состоянии. Ей был возвращен дар освящающей благодати, которого человек лишился в грехопадении, ибо Сын Божий прежде Своего воплощения и крестной смерти распространил искупительное ее действие на Свою Пречистую Матерь и избавил Ее Своей волей от власти греха.

Прежде всего, догмат о непорочном зачатии прямо противоречит Священному Преданию Православной Церкви, которое свидетельствует о смерти Пресвятой Девы, и освятило это событие в празднике Успения. Так как есть прямое следствие первородного греха, ибо «одним человеком вошел в мир, и грехом смерть » (), то кончина Пресвятой Богородицы свидетельствует о Ее причастности первородному греху.

Непорочное зачатие, кроме того, разрывает природную связь Девы Марии с родом человеческим, ибо «если бы Пресвятая Дева была изолирована от остальной части человечества..., то Ее свободное согласие на Божественную волю, Ее ответ архангелу Гавриилу утратили бы свою историческую связь, ... тогда была бы разорвана преемственность святости Ветхого Завета» . Происходит разрыв человеческой истории произвольным вмешательством Бога, пришедшего спасать нас вне нашей готовности и согласия. Если святость Марии невольна, она не принадлежит Ей и не может служить конечным выражением праведности всего Ветхого Завета, подготовившей приход Мессии.

Через восемьдесят лет после провозглашения догмата о папской непогрешимости, папа Пий XII воспользовался правом непогрешимого учительства и 1 ноября 1950 г. своей энцикликой провозгласил ех cathedra, что «для умножения величия славной Богоматери, ... мы провозглашаем, что... Непорочная... Матерь Божия Мария, по скончании Своего земного жизненного поприща, была душой и телом воспринята в небесную славу».

Догмат о телесном вознесении Девы Марии на небо является необходимым догматическим дополнением учения о Ее непорочном зачатии. Действительно, если Приснодева была свободна от первородного греха, то естественно заключить, что Она оказалась свободной и от его последствий – смерти и тления, уподобившись непорочному бессмертию прародителей.

Такие взгляды получили на Западе распространение в качестве благочестивого предания еще в VI в. Схожие воззрения можно обнаружить и в православном предании. Православная уважает это укоренившееся благочестивое верование, но никогда не обязывала принимать его как догмат.

В настоящее время в католическом богословии можно выделить два основных взгляда на кончину Пресвятой Девы.

По воззрениям так называемых имморталистов, совершенно не коснулась Богоматери, и Она была взята на небо сразу из земной жизни. Этот взгляд явно противоречит древнему церковному преданию и свидетельствам многих Св. отцов, которые согласно подтверждают факт смерти Девы Марии.

Более известно течение морталистов, которые утверждают, что Богоматерь была взята своим Сыном на небо после кратковременного состояния смерти. Хотя этот – взгляд не противоречит общецерковному преданию, но он порождает серьезное богословское противоречие, ибо есть следствие и признак первородного греха, которому подвержены все люди. Только Христос, как истинный Богочеловек был непричастен ему и власти смерти, которую Он принял добровольно, во искупление наших грехов. Если же Богородица была от рождения свободной от власти первородного греха, как гласит догмат непорочного зачатия, то Она так же как и Христос не подлежала смерти, которая, в таком случае, становится добровольной и, следовательно, искупительной, что явно противоречит вере неразделенной Церкви.

Однако принятием двух мариальных догматов не ограничилось современное развитие Католической учения о Деве Марии. II Ватиканский Собор почтил ее двумя новыми именованиями «Посредницы» и «Матери Церкви», каждое из которых имеет свой богословский смысл.

Смысл этих наименований заключается в следующем. есть Глава Церкви, составляющей с Ним единое Тело. Мать Иисуса Христа является, таким образом, Матерью Главы Церкви, духовного родоначальника возрожденного человечества. Таким образом, Богоматерь одновременно является Матерью этого возрожденного человечества и небесной предстательницей за него пред своим Сыном. Хотя эти наименования не имеют в Западной Церкви догматического достоинства, но указывают на возможность дальнейшего развития католического учения о Деве Марии.

Возникает закономерный вопрос: почему развитие католической догматики в последние столетия столь связано с Девой Марией, ведь именно Ей оказались посвящены два из трех новых догматов.

Если мы обратимся к древним литургическим текстам, то заметим в них гораздо бòльшую сдержанность в обращениях к Деве Марии, а особые молитвы к ней появляются лишь в V веке, но уже в эпоху Средневековья достигают таких излишеств, что потребовались ограничивающие постановления папского престола.

Как ни парадоксально, но столь обостренное внимание к личности Богородицы проистекает из того глубинного искажения идеи и образа Бога, которому Он подвергся в религиозном сознании католичества. Как пишет об этом Вл. Михаил (Мудьюгин), «основной причиной этого мариологического воодушевления... является утрата в средние века католиками восприятия Христа Иисуса как Спасителя... и превращение евангельского облика Христова в облик Царя, Судии, законоположителя и мздовоздаятеля. Такая подмена... привела к отдалению души католика от своего Господа, от единого Посредника между Богом и людьми – человека Иисуса, к разрушению внутреннего единения с Ним и к замене Его сознанием юридической ответственности, которая существовала еще в Ветхозаветной Церкви» .

Истоки этого подсознательного замещения лежат в средневековом страхе пред бесконечно справедливым, но безжалостным Божеством, Образ Бога как Великого Инквизитора неизбежно порождал отторжение.

Более того, страх перед гневающимся Богом постепенно приводил к религиозному отчаянию, к чувству собственного бессилия, которым было проникнуто все сознание средневекового католичества. Человек боялся Бога и не верил, что Он может услышать его молитву, поэтому он искал кого-то, кто мог бы донести ее до Бога и заступиться за него.

Образ отдаленного от человека высшего Судии обыденное сознание католичества замещает образом бесконечно сострадающей Богоматери, и все свои молитвы обращает к Ней или, в лучшем случае, через Нее к Нему. Она не предписывает закона, не судит и не наказывает за его нарушение. Поэтому религиозное чувство простого католика легче обращается к Богородице, в Которой оно видит заступницу более близкую ему чем Ее Сын, он видит в Ней такого же человека из плоти и крови, но приближенного к Престолу Господню и потому способного донести до него молитву грешника. Оскудение милующего религиозного начала в традиционном миросозерцании католичества побуждает душу человека искать укрытия и защиты, которую она находит в лице Девы Марии. Одновременно это объективно ослабляет веру в реальность Боговоплощения, Господь перестает быть Сыном Человеческим, разделившим вся тяготы земной жизни, Он отдаляется, и религиозное чувство католичества начинает искать более человечного замещения удалившемуся Богу.

Учение Римо-католической Церкви о Священном Писании и Священном Предании

Католическая значительно расширяет канон Ветхого Завета, и, согласно определению Тридентского Собора, включает в него неканонические книги.

Подобным же образом Католическая значительно расширила по сравнению с Православной само содержание Священного Предания и область его применения. Свщ. Предание может развиваться, но законные границы такого развития в тот или иной период времени определяет, прежде всего, первосвященник Рима.

Возможность расширения Свщ. Предания получила законодательное закрепление в решениях II Ватиканского Собора, который определил церковное учительство, как новый род познания богооткровенной истины. Таким образом, в современной католической традиции существуют три равноправных источника веры: Свщ. Писание, Свщ. Предание и учительство Церкви, из которых ни один не может существовать без других. Все это дает возможность оправдать самые серьезные изменения в церковной жизни, понимании истин веры и слова Божия.

Признаются Вселенскими многие соборы, которые не получили признания неразделенной Церкви или проходили уже после Великого раскола: так называемый IV Константинопольский (869–870), I, II, III, IV и V Латеранские соборы, I и II Лионский, Венский, Констанцский, Ферраро-Флорентийский, Тридентский, и два Ватиканских собора.

Достоинство Свщ. Предания присвоено целому ряду постановлений этих соборов и церковной власти, которые образуют свод символических книг Римо-католической Церкви, т.е. нормативных вероучительных документов.

Прежде всего, это «Каноны и декреты Тридентского собора», а также «Исповедание Тридентского собора». Значение этих нормативных сборников, прежде всего, в том, что они определяют вероучение Римо-католической Церкви сравнительно с уже развившимся к тому времени протестантизмом. В связи с Тридентским собором мы должны выделить «Римский катехизис», составленный вскоре после его завершения как краткое изложение римо-католического вероучения.

Кроме этого значение символических признается за решениями I Ватиканского собора, которые определяют непогрешимость Римского епископа, а также папские постановления о новых догматах (мариальных).

Римо-католическое учение о таинствах

Римская , как и Православная сохранила все семь таинств, но почти в каждом из них появились изменения, развившиеся, как правило, уже после разделения Церквей.

Прежде всего, исторически сложилось различное понимание самой природы таинств, хотя в настоящее время оно не столь заметно, отчасти благодаря влиянию литургического возрождения, начало которому было положено православными богословами.

Традиционное понимание природы таинств и их действия, сложившееся еще в средневековом католическом богословии изменяет соотношение объективного и субъективного начала в таинствах. Первое состоит в их правильном совершении законно поставленным священнослужителем, второе – во внутренней готовности к ним человека. Объективная сторона, таким образом, служит условием для действительности таинств, субъективная – для их благодатной действенности. Действительность таинств, таким образом, не зависит от личного достоинства того, кто совершает и воспринимает его, но его действенность прямо связана со степенью веры и нравственного состояния человека, приступающего к таинству. Отношение человека может даже изменить само действие таинства, которое обращается во осуждение для недостойно приступающего к нему. Но постановление Тридентского Собора гласит, что «благодать получается не по вере или заслугам лица действующего (совершающего таинство) или воспринимающего, но по существу самого таинства». Таким образом, в веросознании католичества действительность таинства совпадает с его действенностью. Для действия благодати Божией, преподаваемой в таинствах, достаточно непротивления ей со стороны того, кто приемлет таинство и доброго намерения того, кто его совершает. По словам определения этого Собора «opus operatum», что означает «в силу сделанного», это учение и получило свое название.

В его основе лежит полумагическое представление об отчужденном действии благодати, которое красной нитью проходит через все вероучение Католической Церкви. Православному воззрению на таинство, как на богочеловеческое деяние, в котором божественная благодать соединяется с духовным усилием человека, учение об opus operatum противополагает образ всепроникающей силы Божией, которая приводится в действие священником через совершение установленного обряда.

Разумеется, в современном католичестве мы не встретим этого учения в чистом виде, оно воспринимается как досадное недоразумение прошлого, но, как и многое другое, идея отчужденного действия благодати, культивировавшаяся столетиями, продолжает присутствовать, если не в веросознании Католической Церкви, то в ее подсознании и проявляется в ее сакраментальном бытии.

Основные его отличия в католической традиции заключаются в следующем: в чине мессы опущена призывания Св. Духа (эпиклеза) в Евхаристическом каноне и моментом пресуществления считается произнесение установительных слов Спасителя, вместо квасного хлеба употребляются опресноки, миряне на Западе причащаются только под одним видом и не допускаются к причастию младенцы.

Учение о времени пресуществления Св. Даров возникло в XIV в. в схоластическом богословии, но окончательно утвердилось лишь в XV столетии. Тогда же оно стало предметом серьезных споров на Ферраро-Флорентийском Соборе и вызвало затем в греческом богословии целую волну полемики.

В основе такого взгляда первоначально лежало мнение о том, что более подобает верить освящению Св. Даров словами Господа «приимите ядите... " и "пиите от нея вси... », чем молитвой священника. Католическая литургика традиционно относит ко времени произнесения слов Господних изъявление священнослужителем намерения совершить таинство, которое является одним из необходимых условий его совершения.

Освятительная сила в таинстве Евхаристии принадлежит только словам Христа, последующее призывание Св. Духа в православной литургии «ниспосли Духа Твоего Святаго на ны и на предлежащие Дары сия» еще на Флорентийском соборе католические богословы понимали лишь как молитву о тех, кто будет приступать ко Св. Тайнам. В этом литургическом мнении явно проявилось влияние учения о filioque, которое привело к общей невосприимчивости католического сознания к действию Третьего Лица Св. Троицы.

Для восточной литургической традиции, в целом, весьма важным представляется обращение собрания верных к Богу в молитве призывания Св. Духа, совершаемое в предстоятельстве священника. Православный взгляд более выделяет это богочеловеческое соучастие в пресуществлении, когда священник от лица молящихся обращается ко Господу о соединении вышней благодати и земной молитвы в освящении Св. Даров «и просим, и молим, и мили ся деем, ниспосли Духа Твоего Святаго». Парадоксально, но именно эта часть евхаристического канона, в которой явственно выражается молитвенное соучастие народа Божия в тайносовершении оказалась лишней в западной литургической традиции, в которой средоточием таинства стала уже не столько молитва людей к Богу, а Его собственные слова, обращенные к ним. Вновь возобладало представление об отчужденном действии благодати, преподаваемой свыше без явно выраженного соучастия верных, которым отличается восточная литургия.

В употреблении в Евхаристии опресноков Римо-католическая исходит из предположения о том, что Спаситель совершил Тайную Вечерю в первый день опресноков и, следовательно, не мог использовать квасной хлеб, но это предположение не находит достаточных оснований в Св. Писании и Предании церковном. Этот обычай осуждал еще патриарх Фотий и впоследствии он стал одной из причин Великого раскола.

В таинстве крещения отличие католической традиции от православной наблюдается в крещальной формуле и в способе совершения этого таинства. Вместо слов «Крещается раб Божий во имя Отца, аминь, и Сына, аминь, и Св. Духа, аминь: ныне и присно и во веки веков, аминь», взятых из 49 правила апостольских постановлений, католический священник произносит более отягощенную его личным участием формулировку: «Я крещаю тебя во имя Отца и Сына и Св. Духа. Аминь».

Общепринятой формой совершания крещения в Католической Церкви признано не погружение, а обливание. Это приводит к потере символического смысла таинства, предполагающего переход из ветхой жизни в новую через образ смерти и обновления, которым является полное погружение в воду.

Таинство миропомазания в католической традиции называется конфирмацией и совершается епископом через помазание миром и возложение рук по достижении крещенными совершеннолетия, обычно в 14 лет.

В таинстве священства основное отличие Римской Церкви состоит в требовании обязательного безбрачия для лиц священного сана и в учреждении кардинальского сана.

Нет нужды говорить о том, что безбрачие духовенства в Католической Церкви было и остается совершенно неоправданным нововведением, которое прямо противоречит Свщ. Писанию и Преданию Церкви. Свщ. Писание прямо свидетельствует, что, по крайней мере, двое из апостолов – Петр и Филипп были женаты (; ), таким образом, сам основатель Римской кафедры не соответствует ее каноническим требованиям. Известно указание ап. Павла о единобрачии всего духовенства (). Целый ряд соборных постановлений утверждает право священнослужителей вступать в брак, и, более того, апостольские правила не разрешают священнослужителям оставлять семейную жизнь даже ради подвига благочестия.

Печальнее всего, что истинной причиной введения целибата в Римской Церкви были отнюдь не чрезмерные аскетические устремления, а вполне практический расчет курии – достичь максимального контроля над духовенством, лишив его всех личных привязанностей. В основе целибата лежит не отрицание достоинства брака самого по себе, а требование полностью посвятить себя церковному служению, которое не оставляет места личной жизни.

Учреждение и развитие института кардиналов также отражает в себе особенности католической экклезиологии. Сан кардинала – это высшая иерерхическая ступень в Римо-Католической Церкви; в порядке церковной иерархии кардиналы следуют сразу за папой, они выше епископов. Коллегия кардиналов выбирает из своей среды римского понтифика. Первоначально кардиналами могли быть в равной степени епископы, священники и даже диаконы, лишь начиная с 1962 г. звание кардинала соединяется с епископским саном.

В основе такого подхода лежит разделение властного и сакраментального начал иерархического служения, которого никогда не допускало православное церковное сознание. В восточной традиции высшая церковная власть всегда необходимо сопряжена со служением сакраментальным, которое собственно является ее источником. Правящий епископ имеет право и долг управлять своей церковной областью прежде всего в силу того, что он является в ней верховным священником, поэтому кардинал-диакон или кардинал-священник немыслим в Православной Церкви, ибо он не может быть верховным священником в своей церковной области. Косвенным подтверждением истинности такого взгляда является то, что, начиная с 1962 г., все кардиналы Католической Церкви имеют епископское достоинство. Но это решение порождает закономерный вопрос, а чем же тогда они отличаются от простых епископов и в чем особый смысл кардинальского служения.

Таинство брака Католическая считает нерасторжимым, хотя в определенных случаях он может быть признан недействительным. Совершителями таинства здесь выступают сами брачующиеся, священник выступает более как свидетель, что также не вполне согласуется с природой этого таинства, которое в ранней Церкви скреплялось и освящалось евхаристической Чашей.

РИМСКО-КАТОЛИЧЕСКАЯ ЦЕРКОВЬ (Римо-католическая церковь), церковная организация, представляющая одно из основных направлений христианства - римский католицизм. Нередко её называют католической церковью, что не совсем точно, так как наименование кафолическая (= католическая, то есть вселенская, соборная) использует для своего обозначения и православная церковь.

Вопрос о времени основания Римско-католической церкви сложен. Появление христианской церкви в Риме нередко относят к 50 н. э., однако в то время христианский мир был единым и его разделение на западную и восточную ветви ещё не произошло. Датой раскола чаще всего называется 1054, однако иногда считают, что фактически он произошёл ещё в VIII в., а может быть и раньше.

Римско-католическая церковь, как и православная церковь, признаёт Никео-Константинопольский символ веры, однако допускает в нём одну новацию, вставляя в 8-м члене о Святом Духе между словами «от Отца» и «исходящего» слова «и Сына» (лат. filioque). Таким образом, католицизм учит, что Святой Дух может исходить не только от Бога Отца, но и от Бога Сына. Эта вставка, ставшая одной из главных причин окончательного раскола между католицизмом и православием, впервые была сделана на поместном соборе испанской церкви в Толедо в 589, а затем постепенно принята и другими западными церквами, хотя ещё римский папа Лев III (795-816) решительно отказывался её признать. Помимо Никео-Константинопольского символа Римско-католическая церковь высоко ценит и Афанасьевский символ, а при крещении использует символ Апостольский.

Появились и другие догматические расхождения между католицизмом и православием, также связанные с введёнными Римом новациями. Так, в 1349 буллой Unigenitus была введена доктрина о сверхдолжных заслугах святых и возможности папы и духовенства свободно распоряжаться этой сокровищницей добрых дел для облегчения оправдания верующих. В 1439 Флорентийским собором был принят догмат о чистилище - промежуточном звене между адом и раем, где очищаются души грешников, не совершивших особенно тяжких (смертных) грехов. В 1854 папа провозгласил догмат о непорочном зачатии Пресвятой Девы Марии. В 1870 I Ватиканский собор принял догмат о неограниченной власти папы и о его непогрешимости, когда он выступает с амвона по вопросам веры и нравственности. В 1950 папа провозгласил догмат о телесном вознесении на небо Пресвятой Девы Марии.

Римско-католическая церковь признаёт, подобно православной церкви, все 7 христианских таинств, однако в совершение и толкование их введены некоторые новации. В отличие от древней практики крещения через троекратное погружение в воду, католики стали крестить путём окропления и обливания. Миропомазание (конфирмацию) у католиков может совершать только епископ, причём таинство это совершается не сразу вслед за крещением, а по достижении 7-12 лет. В таинстве причащения вместо употреблявшегося в древней церкви квасного хлеба используется пресный хлеб (облатки). Кроме того, до II Ватиканского собора причащаться под двумя видами (и хлебом и вином) могло только духовенство, миряне же причащались только хлебом (II Ватиканский собор допустил возможность причащения мирян вином). Заменены в Римско-католической церкви и сами формулы трёх перечисленных таинств. Таинство покаяния у католиков содержит наряду с сокрушением и исповедью и налагаемую священником епитимию. Елеосвящение толкуется католиками и православными по-разному. У первых оно рассматривается не как таинство, призванное дать телесное и духовное исцеление, а как таинство, совершаемое над умирающим и готовящее его к мирной кончине. Неодинаково понимается и таинство брака. У католиков таинством считается сама брачная связь, а не венчание.

Католики, как и подавляющее большинство других христиан, признают в качестве священных книги Ветхого и Нового Завета. Однако Ветхий Завет принимается ими в несколько ином объёме, чем православными и протестантами. Если протестанты совершенно отвергают книги Ветхого Завета, имеющиеся в Септуагинте (сделанном в III-II вв. до н. э. переводе библейских текстов с еврейского языка на греческий) или Вульгате (переведённых на латинский язык в конце IV - начале V вв. н. э. библейских текстах), но отсутствующие в современной еврейской, так называемой масоретской, Библии, а православные, хотя и включают их в Священное Писание, но считают неканоническими, то католики полностью их принимают, включая в канон.

Католики и православные, в отличие от протестантов, признают наряду со Священным Писанием и Священное Предание (постановления Вселенских и поместных соборов, учения отцов церкви), однако содержание его у них заметно различается. Если православные считают действительными постановления только первых 7 Вселенских соборов (последний из них был проведён в 787), то для католиков имеют авторитет постановления 21 Вселенского собора (последний - II Ватиканский - проходил в 1962 - 65).

Помимо признания Священного Предания и всех таинств у Римско-католической церкви имеется немало и других общих черт с православием. Католики, как и православные, считают, что спасение людей может быть достигнуто лишь при посредничестве духовенства. И Римско-католическая церковь, и православная церковь достаточно чётко отделяют священников от мирян. В частности, для них предусмотрены разные правила поведения (для духовенства более строгие). Впрочем, требования, предъявляемые католическим священникам, ещё более жёсткие, чем требования к православным священникам. Все католические священники должны соблюдать целибат (у православных же соблюдать его должно только монашествующее духовенство), в Римско-католическойЗцеркви запрещён выход из духовного звания и т. д. Католики, как и православные, почитают Богородицу, ангелов, святых. В обеих конфессиях широко распространён культ мощей и священных реликвий, практикуется монашество.

Требуя строгого единства по главным догматическим положениям, Римско-католическая церковь в определённых случаях разрешает своим последователям придерживаться разной обрядности. В этом отношении все её приверженцы делятся на католиков латинского обряда (98,4% общего числа сторонников католической церкви) и католиков восточных обрядов.

Во главе Римско-католической церкви стоит папа, рассматриваемый как преемник св. Петра и наместник Бога на земле. Папа обладает правом церковного законодательства, правом управления всеми церковными делами, высшей судебной властью и т. п. Помощниками папы по церковному управлению являются кардиналы, назначаемые им главным образом из высших иерархов Римско-католической церкви. Кардиналы образуют курию, которая рассматривает все дела церкви и обладает правом выбирать большинством в 2/3 голосов из своей среды после смерти папы нового папу. Делами управления церкви и духовными делами ведают римские конгрегации. Управление церковью отличается весьма высокой степенью централизации. В каждой стране, в которой имеется значительное число католиков, имеются по нескольку (иногда - по нескольку десятков) епархий, возглавляемых архиепископами и епископами.

Католицизм - самая крупная конфессия в мире. В 1996 насчитывалось 981 млн. католиков. Они составляли 50% всех христиан и 17% всего населения мира. Наиболее крупная группа католиков находится в Америке - 484 млн. (62% всего населения этой части света). В Европе живёт 269 млн. католиков (37% общего населения), в Африке - 125 млн. (17%), в Азии - 94 млн. (3%), в Австралии и Океании - 8 млн. (29%).

Католики образуют большинство во всех странах Латинской Америки (без Вест-Индии) за исключением Уругвая : Бразилии (105 млн. - 70%), Мексике (78 млн. - 87,5%), Колумбии (30 млн. - 93%), Аргентине (28 млн. - 85%), Перу (20 млн. - 89%), Венесуэле (17 млн. - 88%), Эквадоре (10 млн. - 93%), Чили (8 млн. - 58%), Гватемале (6,5 млн. - 71%), Боливии (6 млн. - 78%, хотя многие боливийцы фактически придерживаются синкретических христианско-языческих верований), Гондурасе (4 млн. - 86%), Парагвае (4 млн. - 92%), Сальвадоре (4 млн. - 75%), Никарагуа (3 млн. - 79%), Коста-Рике (3 млн. - 80%), Панаме (2 млн. - 72%), а также во Французской Гвиане . В Уругвае сторонники католицизма составляют не абсолютное, а лишь относительное большинство (1,5 млн. - 48% всего населения). В Вест-Индии католики преобладают в трёх наиболее крупных, насчитывающих более 1 млн. жителей странах: Доминиканской Республике (6,5 млн. - 91%), Гаити (5 млн. - 72%), Пуэрто-Рико (2,5 млн. - 67%). На Кубе они образуют относительное большинство населения (4 млн. - 41%). Кроме того, католики составляют абсолютное большинство населения в ряде небольших по численности населения стран Вест-Индии: на Мартинике , Гваделупе , Нидерландских Антильских островах , в Белизе , Сент-Люсии , Гренаде , Доминике , Арубе. В Северной Америке позиции католицизма также внушительны. В США католиков насчитывается около 65 млн. (25% населения), в Канаде - 12 млн. (45%). Во французской колонии - островах Сен-Пьер и Микелон почти всё население исповедует католицизм.

Католики численно преобладают во многих странах Южной, Западной и Восточной Европы: Италии (45 млн. - 78% всего населения), Франции (38 млн. - 68%), Польше (36 млн. - 94%), Испании (31 млн. - 78%), Португалии (10 млн. - 94%), Бельгии (9 млн. - 87%), Венгрии (6,5 млн. - 62%), Чехии (6 млн. - 62%), Австрии (6 млн. - 83%), Хорватии (3 млн. - 72%), Словакии (3 млн. - 64%), Ирландии (3 млн. - 92%), Литве (3 млн. - 80%), Словении (2 млн. - 81%), а также на Мальте , в Люксембурге и во всех европейских государствах-карликах: Андорре , Монако , Лихтенштейне , Сан-Марино и, естественно, в Ватикане . Большинство населения исповедует католицизм и в британской колонии Гибралтар. Сторонники Римско-католической церкви образуют самые крупные конфессиональные группы в Нидерландах (5 млн. - 36%) и Швейцарии (3 млн. - 47%). Свыше трети населения составляют католики в Германии (28 млн. - 36%). Крупные группы последователей католицизма имеются также на Украине (8 млн. - 15%), в Соединённом Королевстве

Пожалуй, одной из самых больших христианских церквей является католическая церковь Римская. Ответвилась она от общего направления христианства еще в далекие первые века его возникновения. Само слово “католичество” образовано от греческого “всеобщий”, или “вселенский”. Более подробно о происхождении церкви, а также о ее особенностях мы и поговорим в этой статье.

Происхождение

Католической церкви начинается с 1054 года, когда произошло событие, которое в летописях осталось под названием “Великий раскол”. Хотя католики не отрицают, что все события до раскола, - и их история. Просто с этого момента они пошли своим путем. В указанный год Патриарх и Папа обменялись грозными посланиями и предали друг друга анафеме. После этого христианство окончательно раскололось и образовалось два течения - православие и католицизм.

В результате раскола христианской церкви выделилось западное (католическое) направление, центром которого стал Рим, и восточное (православное), с центром в Константинополе. Конечно, видимой причиной для этого события стали разногласия в догматических и канонических вопросах, а также в литургических и дисциплинарных, которые начались задолго до указанной даты. А в этот год несогласие и непонимание достигло пика.

Однако на самом деле все было гораздо глубже, и дело тут касалось не только различий догм и канонов, но и обычного противостояния между властителями (пусть даже и церковными) по поводу недавно крещеных земель. Также на противостояние очень сильно влияло неодинаковое положение римского Папы и константинопольского Патриарха, ведь вследствие разделения Римской империи она была расколота на две части - Восточную и Западную.

Восточная часть гораздо дольше сохраняла свою независимость, поэтому Патриарх, хоть и был подконтролен императору, но имел защиту в лице государства. Западная же прекратила свое существование уже в V веке, и Папа получил относительную независимость, но и возможность нападения варварских государств, которые появились на территории бывшей Западной Римской империи. Лишь в середине VIII века Папе дарят земли, что автоматически делает его светским государем.

Современное распространение католицизма

На сегодняшний день католицизм - это наиболее многочисленная ветвь христианства, которая распространена по всему миру. На 2007 год на нашей планете насчитывалось около 1,147 миллиарда католиков. Наибольшее их количество находится в Европе, где во многих странах эта религия является государственной или преобладает над другими (Франция, Испания, Италия, Бельгия, Австрия, Португалия, Словакия, Словения, Чехия, Польша и др.).

На американском континенте католики распространены повсюду. Также последователей этой религии можно встретить на Азиатском континенте - на Филиппинах, в Восточном Тиморе, Китае, Южной Корее, во Вьетнаме. В мусульманских странах тоже немало католиков, но больше всего их проживает в Ливане. На Африканском континенте они также распространены (от 110 до 175 млн).

Внутреннее управленческое устройство церкви

Теперь следует рассмотреть, каково же управленческое устройство этого направления христианства. католической церкви - это высшая власть в иерархии, а также юрисдикция над мирянами и духовенством. Избирается глава Римской католической церкви на конклаве коллегией кардиналов. Обычно он сохраняет свои полномочия до конца жизни, кроме случаев законного самоотречения. Следует заметить, что в католическом учении Папа считается приемником апостола Петра (а ему, по приданию, Иисус наказал опекать всю церковь), поэтому его власть и решения непогрешимы и истинны.

• Епископ, священник, диакон - степени священства.
• Кардинал, архиепископ, примас, митрополит и т.д. - церковные степени и должности (их гораздо больше).

Территориальные единицы в католицизме следующие:

• Отдельные церкви, которые называются епархиями, или диоцезами. Главенствует тут епископ.
• Особые епархии, имеющие важное значение, называются архидиоцезами. Возглавляет их архиепископ.
• Те церкви, которые не имеют статус диоцеза (по тем или иным причинам), называют апостольскими администратурами.
• Несколько епархий, соединенных вместе, называются митрополиями. Их центром является тот диоцез, епископ которого имеет сан митрополита.
• Приходы - это основа каждой церкви. Они формируются в пределах отдельно взятой местности (например, небольшого городка) или же благодаря общей национальности, языковым отличиям.

Существующие обряды церкви

Следует отметить, что католическая церковь Римская имеет различия в обрядах во время совершения богослужения (однако сохраняется единство в вере и морали). Существуют следующие популярные обряды:

• латинский;
• лионский;
• амвросианский;
• мосарабский и т.д.

Их отличие может быть в некоторых дисциплинарных вопросах, в языке, на котором читается богослужение, и т.д.

Монашеские ордена в составе церкви

Из-за широкого толкования церковных канонов и божественных догматов католическая церковь Римская насчитывает порядка ста сорока монашеских орденов в своем составе. Свою историю они ведут еще с далекой древности. Перечислим самые известные ордена:

• Августинцы . Его история начинается приблизительно с V века с написания устава Непосредственное формирование ордена произошло гораздо позже.
• Бенедиктинцы . Считается первым официально основанным монашеским орденом. Это событие произошло в начале VI века.
• Госпитальеры . начало которому положено в 1080 году монахом-бенедиктинцем Жераром. Религиозный устав у ордена появился лишь в 1099 году.
• Доминиканцы . Нищенствующий орден, который основал Доминик де Гузман в 1215 году. Цель его создания - борьба с еретическими учениями.
• Иезуиты . Это направление было создано в 1540 году папой Павлом III. Его цель стала прозаической: борьба с нарастающим движением протестантизма.
• Капуцины . Этот орден был основан в Италии в 1529 году. Его изначальная цель все та же - борьба с Реформацией.
• Картезианцы . Первый был построен в 1084 году, но сам он официально утвержден лишь в 1176-м.
• Тамплиеры . Военно-монашеский орден, пожалуй, самый известный и окутанный мистикой. Через некоторое время после создания стал больше военным, нежели монашеским. Изначальная цель была в защите пилигримов и христиан от мусульман в Иерусалиме.
• Тевтонцы . Еще один военно-монашеский орден, которые основали немецкие крестоносцы в 1128 году.
• Францисканцы . Орден был создан в 1207-1209 годах, но утвержден лишь в 1223-м.

Помимо орденов в католической церкви находятся так называемые униаты - те верующие, которые сохранили свое традиционное богослужение, но при этом приняли вероучение католиков, а также власть Папы Римского. Сюда можно отнести:

• армяно-католиков;
• редемптористов;
• белорусскую греко-католическую церковь;
• румынскую греко-католическую церковь;
• российскую православную католическую церковь;
• украинскую греко-католическую церковь.

Святые церкви

Ниже мы рассмотрим, какие существуют наиболее известные святые римско-католической церкви:

• Св. Стефан Первомученик.
• Св. Карл Борромео.
• Св. Фаустина Ковальска.
• Св. Иероним.
• Св. Григорий Великий.
• Св. Бернард.
• Св. Августин.

Отличие католической церкви от православной

Теперь о том, чем русская православная церковь и римско-католическая церковь отличаются друг от друга в современном варианте:

• Для православных единство церкви - это вера и таинства, а для католиков сюда добавляются непогрешимость и нерушимость власти Папы.
• Для православных Вселенская церковь - это каждая которая возглавляется епископом. Для католиков обязательно ее общение с римско-католической церковью.
• У православных Дух Святой исходит только от отца. У католиков - и от Отца, и от Сына.
• В православии разводы возможны. У католиков они недопустимы.
• В православии нет такого понятия, как чистилище. Этот догмат провозгласили католики.
• Православные признают святость Девы Марии, но отрицают ее непорочное зачатие. У католиков есть догмат о том, что Деву Марию так же родили, как и Иисуса.
• Православные имеют один обряд, который возник в Византии. В католицизме их существует множество.

Заключение

Несмотря на некоторые отличия, католическая церковь Римская все же является братской по вере для православных. Недоразумения в прошлом разделили христиан, превратив их в непримиримых врагов, но это не должно продолжаться сейчас.